Лента мастера документального кино Виталия Манского — одна из наиболее ожидаемых на «Кинотавре». Корреспондент «Труда» восприняла ее как попытку ответить на вопрос, что лучше — честная гаванская бедность или сытое московское равнодушие.
«Родина или смерть» начинается со смерти. Темнокожие кубинцы стоят в очереди за гробами из белого камня. Могилы покупают и за хранение останков платят деньги. Взнос — каждые 10 лет. Показан процесс эксгумации, когда из гробиков достают черепа, остатки скелета. Сумма требуется кругленькая, а кто не в состоянии заплатить, тому приходится освобождать пространство для других покойников, а «свои» кости перекладывать в более дешевые сосуды или сжигать. Стройная кубинка, похоронившая мужа, рассуждает о бренности человеческой жизни: «Вот все, что остается от любимого человека… Жизнь ничего не значит. Никто не знает дату собственной смерти. Мать знает, когда родится ее дитя. Но только Бог знает, когда и кто должен уйти». Потом эта же женщина будет вымаливать у социальных служб скидку для покупки платья дочери и племяннице, которых в 15 лет необходимо вывести в свет. Иначе им, возможно, придется зарабатывать на него «неправильным способом». Эта же мать объясняет, что для несовершеннолетних проституток (а первая древнейшая — одна из основных профессий на острове Свободы) предусмотрено очень суровое наказание. Точнее, для их матерей — за выход дочерей на панель их сажают в тюрьму.
Каждый кадр фильм наполнен невероятной сексуальностью, носителями которой являются не только девушки, но и женщины всех возрастов, а также мужчины. В самом воздухе старинной Гаваны — флюиды секса. Несексуальны только собаки. Животные вызывают чувство жалости. Виталий Манский даже сказал, что при съемке руководствовался фразой: «Если хотите понять страну, то внимательно посмотрите, какие в ней собаки». Режиссер уточнил: «Не заметить собак на Кубе невозможно. Поскольку здесь все живут на улице — и люди, и собаки, они тут соседи: Но если собаки вызывают однозначное чувство — жалость, то с людьми сложнее».
В людях острова Свободы кроме сексуальности бросается в глаза невероятное жизнелюбие и юмор. Один герой фильма объясняет: «Нам, кубинцам, после крушения социалистического лагеря пришлось стать большими юмористами, чтобы забыть о проблемах». На улицах Гаваны никто не орет друг на друга — все терпеливо получают свои пайки, мизерную зарплату. Некая кубинка с иронией говорит: «Надо взять очки, а то не разглядеть деньги». Манский заметил, что по сравнению с кубинцами россияне очень социально агрессивны.
Кубинцы, при всей жажде свободы, вовсе не одинокие волки, для них очень важна семья, близкие, дети. И, конечно, своя страна, с которой они имеют глубокую родственную связь. Любовь к Кубе у каждого заложена в крови, притом совершенно лишена официальной патетики. Дети в современных школах учат гимн, отдают почести флагу, но делают это без фанатизма. Режиссер проводит мысль, что именно этой любовью к своему острову воспользовались лидеры кубинской революции, подняв народ на борьбу с американским засильем, но в результате построив здесь самый нищий социализм на земле. Впрочем, к этому социализму Манский относится без презрения. Кубинский социализм — не столько насилие над народом, сколько свободный образ жизни, с налетом цыганщины и мистики, в котором есть черты коммуны, революции, религии, танца, секса.
В фильме «Родина или смерть» не видно ни одного сытого и равнодушного лица, которых так много в Москве и