.jpg)
Накануне концерта в московском зале «Зарядье» мы говорим с вдовой замечательного композитора Верой Таривердиевой
8 мая, накануне Дня Победы, в столичном зале «Зарядье» зазвучит музыка Микаэла Таривердиева. Выбор для концерта очевидный: «Семнадцать мгновений весны» с таривердиевскими песнями и мелодиями остаются среди любимейших народных кинолент о войне. Накануне события мы говорим с вдовой замечательного композитора Верой Таривердиевой о следах войны, пересекших жизнь Микаэла Леоновича и самой Веры.
На затемненной сцене крупно — лицо композитора со старой черно-белой кинопленки, раздается его неповторимый голос, доверительно-мягкий и неотразимо-притягательный одновременно: «Зачем, зачем, зачем? Почему, почему, почему? Для чего, для кого гибнут люди, шагая по изрытой боями земле?»
Так будет в «Зарядье». Всего пара строк. Простой речитатив. Но это те самые строки, что были найдены вместе с другими стихами в бумагах Хемингуэя после рокового выстрела. Перевел их на русский Андрей Вознесенский, а Таривердиев положил стихи на музыку и сам же исполнил для спектакля «Ленкома» «Прощай, оружие» конца 1960-х. «Зачем?» — настойчивый вопрос, настигающий нас издалека, через полвека, со снайперской точностью.
— Микаэл Таривердиев никогда не воевал и даже не стрелял ни разу, — рассказывает Вера. — В одном из последних интервью на вопрос, при каких обстоятельствах он взял бы в руки автомат, ответил так: «Нет, пусть стреляют в меня».
.jpg)
Война пришлась на его тбилисское детство. Родной город она впрямую не затронула, но Микаэл рос с ощущением нависшей над всеми общей беды. Это ощущение не отпускало его поколение. Одной из первых (всего их 132!) таривердиевских работ в кино стал короткометражный дипломный фильм режиссера Владимира Китайского, оператора (пока еще только оператора!) Саввы Кулиша и актрисы Джеммы Фирсовой «Из пепла». Лента, увы, не сохранилась, но в семейном архиве лежат несколько партитур для нее — когда-нибудь, надеется Вера, прозвучат и они. Фильм был о войне, и снимался он 1955-м в тогда еще лежащем в руинах Кенигсберге-Калининграде.
«Мы — дети Победы», — говорил о себе и сверстниках Савва Кулиш. — Этим чувством мы жили. Его загоняли, его убивали, но оно никуда не уходило«.
Таривердиев — автор музыки ко всем главным фильмам другого представителя того самого поколения — Михаила Калика. В том числе и к знаменитой ленте «До свидания, мальчики», прелюдия из которой начнет второе отделение нынешнего концерта в «Зарядье». Светлая пьеса, соответствующий видеоряд: юноши на берегу моря, мечты о мореходном училище, о жизни, которая вся впереди: И та же музыка закончит программу — под хронику Второй мировой, перемоловшей судьбы мальчиков в страшной мясорубке.
А вот красноречивый эпизод, так много говорящий о том поколении. Фильм «Человек идет за солнцем», снимавшийся на студии «Молдова-фильм», попал под резкую, доходящую до абсурда критику партийного руководства республики. «Чем ваша безыдейная лента может помочь росту урожайности кукурузы?» — и такую претензию предъявили партийные бонзы авторам фильма. Его не разрешили показать в Москве, тогда авторы на свой страх и риск вывезли коробки с кинолентой в багажнике машины. Фильм увидели зрители, он вызвал восторженные оценки, в том числе со стороны председателя Союза кинематографистов Ивана Пырьева. Ленту отобрали на фестиваль во Францию...
И вот группу отъезжающих собрали перед гостиницей «Метрополь». Всем раздают загранпаспорта и билеты. Всем, кроме Михаила Калика: ему припомнили, что в 1951-м он со вгиковской скамьи был пересажен на скамью подсудимых и получил 10 лет лагерей «за еврейский буржуазный национализм» и «террористические намерения». Хотя абсурдное обвинение через три года было снято, а сам режиссер реабилитирован и восстановлен во ВГИКе, теперь, в 1961 году, кто-то из «культурных» начальников решил перестраховаться и не «портить» состав советской делегации. Не учли одного — реакции Таривердиева. «Без Калика я не поеду», — сказал во всеуслышание Микаэл. Его начали уговаривать, в том числе сам Калик, Пырьев пригрозил: «У тебя будут неприятности». Не помогло — Таривердиев остался непреклонен. И сам стал невыездным на долгие 12 лет...
Замысловаты повороты судьбы. Ей было угодно, чтобы единственный сын убежденного ненавистника войны Карен стал профессиональным военным. Как это случилось?
.jpg)
— Карен не просто стал военным — он воевал, был дважды ранен, и его ранняя, в 54 года, смерть связана с этим, — отвечает Вера. — Конечно, для Микаэла Леоновича выбор сына стал шоком. По правде говоря, мальчик с ранних лет не жил с отцом, который тогда уже находился с его мамой, Еленой Васильевной, в разводе. Хотя нельзя сказать, что отец был отстранен от воспитания сына. Карен мне рассказывал, что однажды в малолетстве стырил в магазине какую-то сладость. И мать вызвала отца. Тот примчался в ярости: «Если еще раз такое сделаешь — убью». «И убил бы», — добавил Карен.
Когда подошла пора поступать в вуз, он выбрал философский факультет. Но вскоре уехал в Сибирь на нефтедобычу. А потом поступил в Рязанское десантное училище с языковой специализацией «фарси». Куда парня после этого могли послать? Конечно, в Афганистан.
— Микаэла Леоновича ругали: как же ты ничего не сделал, чтобы освободить сына от службы? — продолжает рассказ Вера. — Он отвечал: а вы хотели, чтобы я сказал — не берите сына композитора, возьмите сына уборщицы? Офицером Карен был настоящим. Все, кто с ним служил, испытывали благодарность за поддержку, были и те, кому он спас жизнь. Ну а насчет отношений отца и сына... Помню, на премьеру органной симфонии «Чернобыль» Микаэл Леонович едва уговорил сына прийти. Карен, конечно, пришел — из чувства долга. Но знаете, когда Карен после ранения лежал в госпитале и отец умолял его не ехать больше в Афганистан, тот ему ответил совершенно в таривердиевском духе: «Как я могу бросить своих солдат?» Вот и судите после этого: близки, не близки: Родство душ точно было!
— Вера, мне кажется, самое время коснуться и вашей семейно-военной истории.
— У прабабушки трое сыновей не вернулись с войны, три дочери потеряли мужей. О дедушке скажу особо. Он — из сибирских свободных крестьян. Их раскулачивали несколько раз, мама рассказывала, что приходили, даже когда уже взять было нечего, кроме последней кастрюли. В колхоз дед идти не хотел. Улучив момент, подался в город, чем спас семью. Образования не получил, но, имея хозяйскую жилку, дорос до директора хлебозавода. А в войну, как все, пошел на фронт. И погиб осенью 1942-го у Стрельны, на последнем рубеже обороны Ленинграда. Похоронен в братской могиле, имя его выбито на одной из каменных плит Пискаревского кладбища. Я музыкант, понятие «братская могила» у меня ассоциируется с Моцартом, которого, как известно, именно так похоронили. Даже такие стихи про деда написала:
Он канул,
будто в никуда,
Нечаянно судьбу
Свою доверив
Моцарту,
Ушедшему в могилу
Неизвестного солдата,
Где нет имен,
И нет времен...
— Для вас теперь и Моцарт, и Таривердиев чаще всего звучат под сводами калининградского Кафедрального собора?
— Впервые в Калининград я прилетела в январе 1999-го, когда возникла идея проводить здесь органный фестиваль и конкурс имени Таривердиева. Запала в память эта картина: собор с уже восстановленной крышей, но внутри еще не обустроенный, стоит на пустынном острове во льдах. А ведь когда-то здесь был густонаселенный город, находился университет, кипела жизнь. До той английской «бомбардировки возмездия», которая за одни августовские сутки 1944 года превратила один из древнейших городов Европы в пыль...
Приятно думать, что наш фестиваль сыграл свою роль в жизни собора, способствовал установке здесь самого большого в России органа. Лучшие музыканты мира, например Гидон Кремер со своим оркестром «Кремерата Балтика», давали концерты в поддержку его строительства. Когда в 2016-м мне позвонил дирижер Аркадий Фельдман и стал уговаривать принять директорство в соборе, я сперва не поверила ушам. Не соглашалась. Но прошедшие с тех пор три года, проведенный к 10-летию восстановленного органа международный фестиваль, выставка одной из лучших картин Третьяковской галереи «Московский дворик» и многое другое убедили в правильности принятого тогда решения. Не исключаю, что тот «Московский дворик», который нам доверила директор Третьяковки Зельфира Трегулова, укрепил ее в мысли строить в Калининграде филиал главного столичного музея — говорят, он здесь будет уже через несколько лет.
О многом еще можно было бы рассказать в связи с именем Таривердиева и с темами войны и возрождения. Например, о том, как несколько лет назад музыкальная школа калининградского города Гвардейска, бывшего немецкого Тапиау, попросила о присвоении имени композитора. И теперь это еще один центр международного притяжения. Сюда в дни таривердиевского фестиваля приезжают органисты со всего мира, провел первое публичное исполнение своего цикла «Буковинские песни» один из самых знаменитых современных российских композиторов Леонид Десятников...
Под таривердиевские торжества даже привели в порядок центральную площадь Гвардейска, теперь она выглядит не хуже, чем в ухоженных немецких городках. Правда, отойдешь на квартал в сторону — и ощущение, будто война кончилась не 74 года назад, а вчера: битый кирпич на улицах, неухоженные дворики, водоразборные колонки вместо нормального водопровода...
Замечательный композитор — мощная сила, но, видимо, недостаточная для того, чтобы огромная, мощная страна привела в достойный вид хотя бы свой западный фасад...