- В первые дни ноября 1941 года враг подступил к самой Москве, - начал Иван Семенович. - Месяцем раньше основная часть труппы Большого театра была эвакуирована в Куйбышев. Я и некоторые из моих коллег вернулись в столицу. Мы создавали фронтовые концертные бригады и выступали в госпиталях, на оборонных заводах, на киностудиях, где снимались популярные тогда фильмы из серии "Концерт - фронту". Выезжали на передовые позиции и пели почти под носом у врага, а то и под его минный аккомпанемент - в землянках, уцелевших от пожаров хатах, на лесных полянах...
Все знают о военном параде 7 ноября на Красной площади, откуда войска уходили прямо на фронт. Но мало кто помнит, что накануне произошло еще одно важное событие - праздничный правительственный концерт на станции метро "Маяковская". В моей почти вековой жизни были тысячи выступлений на самых разных площадках, от лучших филармонических и театральных залов страны до дачи Сталина в Кунцеве. Но концерт 6 ноября перед руководителями страны, фронтовиками, ополченцами, рабочими столицы - самый, наверное, памятный. За день-два до этого события меня и знаменитого баса Максима Михайлова предупредили, чтобы мы готовились к выступлению. В котором часу оно состоится, не сообщили. Было лишь коротко сказано: необходимую информацию получите позже.
Прерву здесь ненадолго рассказ Ивана Семеновича. Лишь недавно, после рассекречивания части архивов стала более или менее доступна та "необходимая информация" - подробности подготовки вечера. Вот отрывок из воспоминаний начальника станции метро "Маяковская" И.С. Соловьева.
- Мы вели подготовку к торжественному заседанию руководства страны в честь праздника Октября. Станция была закрыта, на входе и выходе стояли сотрудники НКВД. 5 ноября я пришел на работу часов в десять вечера - и тут неожиданно поступил сигнал: должно прибыть высшее начальство. Действительно, приехало множество генералов. Никого из них я не знал. А минуты через три спускаются товарищи Сталин, Молотов, Берия, Маленков, которые тоже захотели ознакомиться с местом, в котором назавтра предстояло проводить торжественное заседание. В это время на платформе располагалось около тысячи человек, укрывавшихся от налетов вражеской авиации. Кое-кто уже спал на принесенных с собой одеяльцах...
Но вернемся к повествованию Козловского:
- Осажденная Москва не нарушила традиции отмечать годовщину революции. В ночь перед концертом готовилась импровизированная сцена, на платформе устанавливались стулья, привезенные из разных театров и концертных залов. Артистическими и гримерными стали вагоны метро, подогнанные к станции... Правда, часа за два до начала концерта в московское небо ринулись целые стаи юнкерсов, мессершмитов, фокке-вульфов, но советские летчики и зенитчики сумели противостоять налету. Концерт должен был пройти во что бы то ни стало: этим руководство хотело поднять дух воинов, показать, что Верховный Главнокомандующий и правительство действуют, владеют ситуацией.
Программа вечера была достаточно разнообразной. Например, я спел песенку Герцога из оперы Верди "Риголетто" - "Сердце красавицы склонно к измене" (кстати, одно из любимых произведений вождя). Исполнение, видимо, оказалось удачным: меня попросили спеть на бис. Затем на сцену вышел мой друг и партнер по спектаклям Большого театра Максим Михайлов. С особым чувством исполнил он хорошо известную арию Сусанина "Чуют правду", и она была воспринята бойцами как призыв к борьбе с фашистами. В завершение мы с Михайловым спели два дуэта: русскую народную песню "Яр-хмель" и героический романс композитора Вильбоа на слова Николая Языкова "Моряки". Не успели еще отзвучать последние ноты, как красноармейцы разом повскакивали с мест, подняли вверх винтовки и с криками "Браво! Ура! За Родину! За Сталина!" принялись обнимать нас. Думаю, у всех в ту минуту было одно чувство, одна мысль: защитим дорогую Москву и любимую Родину, чего бы это ни стоило.
Вновь прерву Козловского, чтобы дать слово одной из тех, кто в тот вечер оказался среди публики, - В.А. Колосовой, тогдашнему секретарю парткома комбината "Трехгорная мануфактура".
- 6 ноября в райкоме было совещание, после которого секретарь райкома попросил нас не расходиться. Честно говоря, мы встревожились: в чем дело? Примерно через полчаса он вызвал нас в кабинет: "Сейчас, товарищи, поедем на торжественное заседание, получите билеты... " Мы были взволнованы: о том, что готовится такое мероприятие, слышали, но никак не ожидали, что и нас туда пригласят. Подали автобус, но тут вышла вот какая история. Водитель нарушил правила движения, и его остановил милиционер. Мы не вытерпели, выскочили из машины и побежали бегом, чтобы не опоздать. Едва успели раздеться и занять места. Станция была чисто убрана, народу много, люди кругом представительные, с орденами. Вдруг слышим какой-то шум. Кто-то сказал: едут! Подошел поезд, раскрылись двери - и на платформу ступил товарищ Сталин. Акустика в метро неважная, но все выступления были бесподобными!
Напоследок еще одна цитата из рассказа Козловского, на мой взгляд, очень важная, характеризующая этого замечательного артиста:
- Подводя итоги моей почти вековой жизни, я хочу сказать ветеранам Великой Отечественной войны и, конечно же, моим дорогим поклонникам: прошло много лет, а я никак не могу забыть чувство вины, которое тревожило меня на фронтовых концертах. Ведь бойцы шли затем сражаться с врагом, многие навсегда оставались на полях сражений, а я и мои коллеги-артисты были в тылу. Не корил ли нас потом солдат в свой последний миг?..
Думаю, Иван Семенович тревожился напрасно. Не зря же у стольких солдат среди самых дорогих фотографий и писем хранились портреты Галины Улановой, Любови Орловой, Ивана Козловского...