Дверь в квартиру Веркиных открыла стройная, моложавая женщина в черном элегантном костюме. Это была хозяйка дома - Людмила Александровна. Из комнат и кухни доносились детские голоса. В гостиной на белой скатерти вмиг появилось грушевое варенье, печенье, солонина, а потом даже горячие щи в горшочках. Вместе с Людмилой Александровной деловито хлопотали старшие и младшие. По всему было видно: здесь любят и умеют принимать гостей, даже нежданных. "Угощайтесь, - уговаривала хозяйка, - все с нашего огорода".
Создание сначала большой семьи, а потом и детского дома супруги объяснили очень просто: "Родовые корни у нас такие". Оказывается, и Людмила Александровна, и муж Николай Лактионович вышли из учительских семей, где всегда было особо трепетное отношение к детям. Педагогом стала и сама Людмила Александровна. "А мне вместе с молоком матери в кровь, видимо, попала частица машинного масла, - шутил Николай Лактионович. - С детства я буквально "болел" техникой, стал дипломированным радиоинженером и двадцать лет оттрубил на заводе "Точмаш" начальником экспериментальной лаборатории. Но мой "уклон от учительства" восполнили в нашей семье две дочери - Оля и Таня. Обе получили дипломы педагогов, уже в четвертом поколении".
Рождение каждого ребенка супруги считали делом святым и радостным. Родилось четыре мальчика и две девочки! Cемья Веркиных попала в разряд многодетных. Николай и Людмила все свободное время отдавали любимым детям. Да и что там шесть радующих душу и сердце ребят, считала мать, по сравнению с десятками малышей, которые каждый день ждали Людмилу Александровну в детском саду, где она работала педагогом-воспитателем? Все одинаково требовали внимания, тепла и ласки. И ей трудно было разделить несмышленышей на своих и чужих.
Может быть, поэтому и дрогнуло сердце Людмилы Александровны, когда однажды, ожидая на вокзале своих детей из "Артека", она увидела пятерых мальчуганов, которых никто не встречал. Какими же тоскливыми были их глаза, какими беззащитными показались Людмиле Александровне эти дети, хоть они и хорохорились, и "делали вид"... Выяснилось: все они детдомовские, причем четверо - родные братья. Повезла к себе домой. Накормила, напоила, уложила в постель.
Утром Людмила Александровна встала с твердым намерением: если детдомовские согласятся жить в их семье, она оставит их. В том, что муж поддержит ее, почти не сомневалась, зная, как трепетно он относится к детям. Случилось же так, что новенькие, едва проснувшись, сами неожиданно спросили: "Можно нам остаться у вас еще?" У Людмилы Александровны как камень с души упал. Значит, не забыли дети материнскую ласку, значит, ощутили себя, как дома.
Но случилось так, что в течение нескольких дней в семье Веркиных поселились не только братья Крюковы, но и Маровы, Ломановы, другие сироты. "Не сказать, что сюрприз жены я воспринял тогда спокойно, - вспоминал при разговоре Николай Лактионович. - Но растерянность быстро прошла, и мне ничего не оставалось, как с улыбкой сказать детям: "Ну что ж, давайте знакомиться!" Уже через несколько минут мальчишки называли меня папой".
Я искренне верю в это, ибо увидел перед собой человека с очень добрыми глазами и открытой улыбкой. Николай Лактионович действительно с большой теплотой относится к детям и всячески приобщает их к своему новому увлечению - световой рекламе. Старшие ребята пристрастились к занятию отца. Петя, Дима, Павлик помогают ему собирать гирлянды, монтировать их на улицах Владимира. Для них это - нечто вроде интересной игры, за которую еще и деньги платят. Словом, настоящий семейный подряд.
Людмила Александровна с улыбкой вспоминала, как, пытаясь помочь маме, мальчишки загрузили в стиральную машину несколько пар кроссовок и включили агрегат. Через несколько минут шнурки намотались на активатор и заклинили его, мотор перегорел, и многодетная семья осталась без собственной прачечной. Попробуй перестирать вручную одежду на огромную семью... Стирали, иного выхода не было. А сколько посуды перебито, сколько вещей отдано новоявленным родственникам, сколько мебели сломано... И что тут удивительного, если в доме целая армия мальчишек!
Злые языки утверждают: Веркины взяли чужих детей для того, чтобы своим "побольше доставалось". Мол, семья эта живет за счет государства. Нелепость и злобность таких "предположений" настолько очевидны, что и опровергать не хочется. Так и хочется спросить тех, кто завидует Веркиным: "А что же вам мешает приютить у себя ребятишек-сирот? Вон их сколько по детским домам без родителей мыкается". Тем же, кто очень интересуется доходом семьи Веркиных, спешу сообщить: за свою беспокойную работу Людмила Александровна получает от государства тысячу рублей в месяц, а Николай Лактионович и того меньше - 500 рублей.
Впрочем, на косые взгляды Веркины уже давно не обращают внимания. Времени на это не хватает. "Да, государство нам помогает, и мы благодарны ему за это, - откровенничала Людмила Александровна. - Однако наивно думать, что можно разбогатеть за счет сиротского пособия. Кстати, в семейном детском доме оно меньше, чем в государственном. Разве от безделья муж берет подряды в городе и вкалывает по 12 часов в сутки? А огород? Сколько земли за лето перелопатим, чтобы запасти на зиму картошки, овощей, фруктов, всякой солонины. А кто посчитал, сколько здоровья потратила я за двенадцать лет бессменного "дежурства" на кухне, у стиральной машины, у кровати больных детей..."
Вот почему, наверное, каждый ребенок хотел сфотографироваться с Людмилой Александровной и потом, показывая фотографию, говорил: "У меня тоже есть мама!"
Хотя, случалось, дети убегали. Но не потому, что кому-то в семье Веркиных было плохо. Ложная романтика, тяга к путешествиям "подталкивала" иногда мальца на опрометчивый шаг - не оградишь же стеной всех от неоднозначного влияния "улицы"... Зато с волнением Людмила Александровна вспоминала такой случай. Как-то в их квартире оказался пьяный мужчина с топором: "Всех убью!" Мальчишки сбились возле матери, всем своим видом демонстрируя, что в обиду ее не дадут. Людмила Александровна быстро взяла себя в руки, нашла нужные слова и сумела успокоить вышедшего из рамок человека. Но случай этот безмерно тронул мать: в любую минуту, выходит, дети готовы защищать ее, как родную.
Знакомясь с жизнью и бытом детского дома семьи Веркиных, я лишний раз убедился в точности известной пословицы: в тесноте, да не в обиде. На детей город добавил Веркиным 28 квадратных метров жилья. В то время у них уже была пятикомнатная квартира, заработанная Николаем Лактионовичем за многие годы на заводе "Точмаш". Однако разместить даже в семи комнатах два десятка кроватей - не так-то просто. А ведь еще нужны столы и стулья, платяные шкафы да просто место, где дети могли бы учить уроки, заниматься поделками, посмотреть телевизор...
Впрочем, мне не хотелось бы идеализировать жизнь этой семьи. За 12 лет, что существует детский дом, всякое случалось. И ОМОН врывался, подозревая мальчишек в краже, и в школу Веркиных-старших по два раза в неделю вызывали, и с новоявленными родственниками повзрослевших детей свою политику приходилось вести... Всякое было. Только когда я покидал квартиру Веркиных, в голову пришла совсем не оригинальная, но вполне соответствующая происходящему мысль: вот - дом, где отогреваются сердца.