В столице сохранились уголки, которые поэт узнал бы и через 200 лет
Увидеть Москву пушкинских времен – такую редкую возможность дает выставка «Москва, как много в этом звуке!», открывшаяся в Государственном музее Пушкина в преддверии 870-летия столицы.
В одном из шуточных посланий Пушкин сравнил родной город с Итакой – легендарной родиной Одиссея, ставшей символом места, куда душа странника рвется из самой дальней дали. Он приезжал в Москву шестнадцать раз. Посвятил ей немало проникновенных строк. Но как сегодня увидеть то, что видели глаза поэта, если здания, а то и целые кварталы, безжалостно сметены временем или исковерканы людьми? Зыбкий образ «старой столицы» воссоздан на выставке «Москва, как много в этом звуке!», приуроченной ГМП к 870-летию Первопрестольной.
Автор экспозиции Оксана Онищенко, заведующая редакционно-издательским отделом ГМП, уверена – побродить по Москве пушкинского времени возможно, нужно только обзавестись соответствующим «путеводителем»:
- Пушкинская Москва – это океан. Никаких залов не хватит, чтобы рассказать о ней – она сохранена воспоминаниями самого поэта, его современников, работами художников и графиков, известных и не очень. На выставке собраны редкие гравюры и литографии конца XVIII – начала XIX века, старинные карты, путеводители, рукописи. Кое-что можно разглядеть даже на архивных фотография середины XIX – начала XX века. Мы постарались «проиллюстрировать» самые значимые события московской жизни Александра Сергеевича. А это не так просто, как кажется на первый взгляд. Особенно когда речь идет о детских годах поэта: своего дома у Пушкиных-старших в Москве никогда не было. Надежда Осиповна любила менять квартиры и делала это чуть не ежегодно. При таком образе жизни сохранить что-то из личных вещей практически невозможно и то, что портрет маленького Саши, хранящийся ныне в нашем музее, уцелел, иначе как чудом не назовешь. В установлении точных адресов порой не помогали даже архивы, приходилось изучать метрические и приходские книги церквей, чьими прихожанами были Пушкины, их родственники и друзья. Наши предшественники, проделавшие всю эту гигантскую, очень кропотливую работу, заслуживают самой искренней благодарности и уважения.
Пожалуй, самым красноречивым доказательством сложности исследовательской работы является история с первым московским адресом Пушкина – местом его рождения. Немецкая слобода, где поселилось семейство Сергея Львовича, была в те поры одним из самых престижных районов. Запись о рождении его сына нашли в метрической книге церкви Богоявления в Елохове, из которой следовало, что Пушкины снимали жилье у коллежского асессора И.В. Скворцова. Тот был управляющим графини Головкиной и жил в ее усадьбе на Немецкой улице, из чего заключили, что Пушкины квартировали в одном из усадебных флигелей. На одном из них к 100-летию поэта установили мемориальную доску. Провисела она почти полвека, а потом пришлось ее переносить – выяснили, что у Скворцова на той же Немецкой, ныне Бауманской, улице был свой участок, да и в записи указывалось его именно его владение, а не головкинское. От него ничего не осталось, но место определили точно. Там сейчас школа, носящая имя поэта, и скромный монумент. Но в 1980-м было установлено, что Скворцов купил его после рождения поэта, а прежде имел собственность на углу Малой Почтовой и Госпитального переулка. Увы, там еще с советских времен стоит довольно непрезентабельная фабрика-кухня…
От поры пушкинского детства сохранилось немного. Елоховский собор, в котором его крестили. «Дом-комод» Трубецких на Покровке, куда его с сестрой Олей водили на уроки танцев. Здание Кригскомиссариата на нынешней Космодамианской набережной, где служил его отец. Дом Юсуповых в Огородной слободе, самое древнее (фундаменты XVI века) из связанных с именем поэта зданий, возможно, одно из самых памятных – он поселит свою Татьяну «у Харитонья в переулке». Еще пара адресов…
.jpg)
- И все-таки тем, кто занимается Пушкиным, очень повезло, – продолжает Оксана Владимировна. – Екатерина II пригласила в Россию французского художника Жерара Делабарда, сохранившего для нас Москву, исчезнувшую в пожаре 1812 года. Примечательно, что серия гравюр по его работам была издана в год рождения Александра Сергеевича. А возрождение города запечатлел другой француз – Огюст Кадоль. Он попал в Москву с войсками Наполеона, был пленен, бежал, сумел добраться до Парижа, но в 1819 году вернулся и без устали рисовал город, восставший из руин.
От времен более поздних сохранилось больше, но потери все равно невосполнимы. Взять хотя бы дом на знаменитой Собачьей площадке, где обитал один из ближайших друзей Пушкина Сергей Соболевский. Здесь поэт прожил намного дольше, чем в своей арбатской квартире. Неповторимый уголок былой Москвы в начале 60-х снесли подчистую. От уничтожения его не спасло даже наличие ленинской мемории – дома, где вождь мирового пролетариата гостевал у своей матери и сестры Анны. И чем, кроме чуда, объяснить, что увековеченная современниками пушкинская кушетка из давно не существующей квартиры, в конце концов, оказалась в экспозиции музея.
.jpg)
Особняку Хитрово на Арбате, где после венчания поселись Александр и Натали, повезло больше, а ведь он вполне мог сгинуть в коммунальных советских буднях (есть в экспозиции такие фотографии). Дом Василия Львовича Пушкина на Старой Басманной мог угодить под бульдозер чиновничьего небрежения уже в нынешние времена – за него пришлось бороться долгих 13 лет. И все же бережно собранная по крупицам, обрывкам и осколкам, Пушкинская Москва жива. Имеющий глаза – увидит...