- Кажется, недавно вам исполнилось 38 лет, но вас почему-то упорно называют не Юрием Георгиевичем, а Гошей. Это что, псевдоним?
- Не вижу в этом ничего "криминального", вон Иннокентия Михайловича Смоктуновского до старости звали Кешей, ну а я - Гоша, так меня мама в детстве называла, и мне это нравилось,. А теперь это стало вроде моего "фирменного знака".
- Скажите, а почему, закончив актерский факультет Школы-студии МХАТ, вы только сейчас пришли в театр, сыграв в двух спектаклях театра Моссовета: "Бог" и "Ревизор".
- После окончания института я показывался во многих столичных театрах, но меня никуда не брали. Видимо, боялись моего бешеного темперамента и безумных глаз, сомневались: вдруг я какой-нибудь фортель выкину... Тогда, в начале 90-х, многие актеры остались без работы, и я тоже мыкался, пытался экспериментировать с друзьями, что-то придумывал, но... Недавно тут встретился на благотворительном концерте с Александром Калягиным, а он мне и говорит: "Смотри, как тебе полегчало, а то ходил, как неприкаянный, смотреть на тебя было больно". Спасибо ему, конечно, на добром слове, только ведь тогда он мне тоже не помог.
- Тем не менее в кино вы попали сразу, начав сниматься, будучи студентом. Наверное, в этом сыграла роль и ваша неординарная внешность?
- Возможно. Киношники всегда ищут новые типажи. Но ведь в кино мне тоже никто не составлял протекцию, просто пришел на кастинг фильма "Команда Альфа" и меня взяли. Вы скажете: случай помог. Да, случай, но если бы я не умел ничего делать, то вряд ли бы меня выбрали среди множества претендентов. Это знаете, как в казино: можно случайно выиграть много денег, но при этом необходимо разбираться в игре, иначе удачи тебе не видать.
- Вы говорите как опытный игрок.
- Не скрою, есть такая страстишка. Вообще-то я люблю рисковать. Если мне что втемяшится в башку, то обязательно добьюсь своего. Видимо, в этом не последнюю роль играет моя хохлацкая настырность и упрямство.
- Вы родились на Украине?
- Да, в Запорожье, потом мы переехали во Львов, где я поступил в политехнический институт, потом два года отслужил в армии, после чего приехал в Москву и решил стать артистом.
- Как же так получилось, что из физиков вы "переквалифицировались" в лирика?
- Я безумно этого захотел, после того как понял, что с физиками мне не по пути. Мое увлечение точными науками началось с одной ученой семейной пары, у которой я часто бывал в гостях. Жена была такая томная, красивая, так изысканно подавала чай, так любовно ухаживала за мужем, что я подумал: вот как физики замечательно живут, и мне бы так. Был передо мной и другой пример - моего отца, который, будучи властным человеком, всю жизнь занимал высокие посты, и в его подчинении находилась масса народу. Но меня это не прельщало, поскольку ответственности много. Я же способен отвечать только за себя. Что касается власти над людьми, то она у меня есть во время спектакля над зрителями, но, как только занавес закрывается - власть тут же испаряется. В последнее время я часто об этом думаю, особенно в связи с "Ревизором", где играю Хлестакова. Власть над зрителями - она ведь тоже просто так не дается, приходится каждый раз прислушиваться к залу, как он дышит, на что реагирует. В кино такого нет, и это для меня в новинку.
- А что еще нового появилось в вашей жизни?
- Представьте, я запел. Организовал свою музыкальную группу, и мы уже полтора года выступаем в разных местах, где я исполняю свои авторские песни. Кстати, вчера, после окончания спектакля "Ревизор", поехал с ребятами в ресторан на день рождения своего друга и спел там пять своих песен. На душе у меня как-то сразу полегчало, а то до этого был доведен до белого каления. В последнем акте, где Хлестаков улетает на вертолете, мне пришлось долго висеть на колосниках, а до начала представления я сдуру прочел рецензию, где говорилось, будто у меня нет голоса. Я так расстроился, что не хотел выходить на сцену, режиссер Нина Чусова еле уговорила.
- Вот уж никогда бы не подумала, что вы так болезненно реагируете на критические "уколы". С виду-то вы "железный" человек...
- Внешность бывает обманчивой. К тому же я не знаю ни одного актера, который бы оставался равнодушным к критике. Особенно бывает обидно, когда это написано нетактично, с желанием уничтожить, оскорбить артиста. Да знают ли эти журналисты, сколько пота, бессонных ночей требует наша профессия? Даже я, до того, как начал выступать на сцене, не представлял, насколько трудно в течение трех часов находиться на сцене, постоянно быть на взводе. Согласившись играть в "Ревизоре", я поначалу не понял, во что ввязался, и только во время репетиций осознал это, но было уже поздно. А началось все с того, что однажды мы сидели в кафе и Нина Чусова уговаривала меня сыграть роль Городничего в ее будущем "Ревизоре". Честно сказать, я поначалу струсил, но виду не подал и сказал, что меня интересует только роль Хлестакова, надеясь, таким образом, перевести серьезный разговор в шутку. Дело не в том, что я боюсь трудностей, просто не люблю "плевать против ветра", ведь от своей индивидуальности никуда не денешься, и я отлично знаю свои актерские возможности, знаю, чем все заканчивается, когда роль сопротивляется тебе.
- Но ведь вы прекрасно сыграли в спектакле Виктора Шамирова "Бог", хотя, казалось, сарказм вам не присущ.
- Вы не представляете, как мне было тяжело с Витей, который не только прекрасный режиссер, но и актер, запросто переигрывающий меня. Я только подумаю, а он уже сделает. Вообще-то я ему предложил поставить эту пьесу, и потом мы ее сильно сократили, сэкономив, таким образом, много времени. Кстати, не люблю транжирить время, поэтому и кино нравится, где в сжатые сроки можно снять полнометражный фильм.
- А оставшееся время на что тратите?
- Ну, я же сказал, мне нравится музыка. Это область, где зависишь только от себя и своего вдохновения. Кино - это все-таки производство. Сейчас мы снимаем с Михаилом Хлебородовым и оператором Сергеем Козловым "Параграф 78", что-то в виде фантастического боевика из жизни военных. В картине собралась отличная мужская компания, с которой мне приятно работать. Честно сказать, я соскучился по такому кино и поэтому хочется выложиться полностью. Когда мы репетировали эпизод в тюрьме, то Козлов улыбнулся и сказал: "Я сейчас подумал о том, что последний раз снимал тебя 15 лет назад в фильме "Дети чугунных богов". Ничего не скажешь - хорошая была картина, и эпизод там у меня был классный, тогда я еще длинные черные волосы носил... (Нависает длинная пауза, во время которой, мне кажется, актер забывает обо мне, поэтому напоминаю о себе весьма тривиальным вопросом.)
- Скажите, а трюки в фильмах вы исполняете сами?
- (Неохотно). Кое-что делаю, а куда денешься, если молодежь на пятки наступает? Я уже многим молодым актерам в спину смотрю. Время-то летит незаметно. На "Мосфильме" нет ни одного свободного павильона, всюду снимаются картины и это очень хорошо. Какими бы они ни были по качеству, зрители сами разберутся, какие фильмы плохие, а какие хорошие.
- Ну, я бы так не сказала, особенно, когда на сознание зрителей давит реклама... К примеру, что вы можете сказать по поводу "Турецкого гамбита", в котором снимались?
- Мне кажется, это неплохой вестерн. Я согласен с Никитой Михалковым, который сказал, что это семейное кино, куда можно пойти с детьми. Правда, когда я прочитал сценарий, то роли там своей не нашел, она возникла во время съемок.
- Выходит, вы вместе с режиссером сочиняли ее на ходу? (Неопределенное мычание). Скажите, а вам не хочется иногда остановить свой стремительный бег, подумать, все взвесить?
- Я могу сколько угодно этого хотеть, но, чтобы не выпасть из обоймы востребованных артистов, обязан постоянно куда-то мчаться. Мне нравится, например, рано утром проснуться в квартире на улице Тверской, которую я снимаю со своей подругой, и записать стихи, возникшие из тишины, но это длится недолго, поскольку скоро зазвонит телефон, и я опять закручусь.
- Красивые девушки вас вдохновляют на стихи?
- Я бы так не сказал, поскольку красота красоте рознь, и не всякая красота может спасти мир.
- Вы так говорите потому, что устали отбиваться от назойливых поклонниц?
- Я не помню, чтобы ко мне особенно приставали. Иногда подходят, говорят какие-то приятные слова, и все. Ведь девушкам всегда хочется пококетничать. Я это заметил за своей девятилетней дочкой, которая живет отдельно от меня. Например, вчера мы ходили с ней в парикмахерскую, и она долго выбирала по каталогам прическу. В итоге подстриглась под Мирей Матье.
- Может, это нетактичный вопрос, но почему вы побрились наголо и больше не отращиваете волосы?
- Однажды, я искупался в грязном пруду Парка имени Горького, где плавали утки. Вернувшись домой, долго мыл голову, а потом взял и остригся наголо. Это был такой момент в жизни, когда мне было все равно: с волосами или без... А потом понял, что это удобно. В принципе я обожаю это дерзкое состояние, когда тебе все равно.
- И в то же время вам "не все равно", что о вас скажут.
- Ну, конечно, мне же после этого надо жить с собой, возвращаться к тому делу, которое стало смыслом моей жизни, не испытывая омерзения к себе. Вообще-то мне кажется, что все мы живем ради того, чтобы уважать себя, а если повезет, то и любить.