Я уже такого пиршества не застал, но помню, что и в 1970-е, и в 1980-е годы дорога через вечерний летний город была дорогой от мелодии к мелодии. Живая музыка звучала в скверах, парках, на набережных, площадях, а иногда и на вокзале.
В парке вагоноремонтного завода играл ВИА и мальчик-солист пел, раня девичьи сердца, "Море-море..." и про белый теплоход. В парке ветеранов нежно тренькал ансамбль народных инструментов, и над рекой вместе с вечерним туманом стелился репертуар Ольги Воронец. На танцверанде ДК железнодорожников царил вальс "Амурские волны" и духовой оркестр под управлением незабвенного Марка Цыпкуса.
Сколько имен и фамилий забылось, а вот хоть посреди ночи разбуди - Марк Давыдович тут как тут. И запах сирени. И мороженщица в белом халатике. И музыканты - все гладко выбритые, в ослепительно белых сорочках, черных брюках и начищенных до блеска ботинках.
Это только кажется, что они не гнались за высоким исполнительским мастерством. Нет, это были настоящие музыканты, хранившие в чистоте и свой инструмент, и свою душу. У многих из них были сложные судьбы - одни прошли войну, другие лагеря, третьи выпивали и их не брали в симфонические оркестры, но все они очень серьезно относились к деревянной веранде, наспех выкрашенной белой краской.
Вслед за кларнетистом Андреем Григорьевичем Сарафановым из пронзительной пьесы Вампилова "Старший сын" они могли бы сказать: "Жизнь справедлива и милосердна. Героев она заставляет усомниться, а тех, кто сделал мало, и даже тех, кто ничего не сделал, но прожил с чистым сердцем, она всегда утешит..."
А с каким достоинством и самоиронией Сарафанов (помните, как его играл Евгений Леонов?) говорил: "Вначале я играл на танцах, потом в ресторане, потом возвысился до парков и кинотеатров..."
Марк Цыпкус жил в детстве на проходной вологодского хлебозавода. В одной половине сидел вахтер, а в другой жила семья инженера Цыпкуса. Маленький Марк привык к тому, что в доме пахнет горячим хлебом, а днем и ночью толпится веселый и добрый народ.
Когда через много лет Цыпкус станет директором Дворца культуры, он вернет в него обстановку своего детства. Тут будет два дешевых буфета с теплыми булочками и всегда много людей. Одни идут в зал (роскошный - с ложами и балконами, как в Большом театре!) на фильм или концерт. Другие - в балетную студию, в клуб молодой семьи, в библиотеку, на занятия шахматистов, в фотокружок...
А мы, мальчишки-дошкольники, просто бегали по всему деревянному дворцу, издали похожему на шлем Ильи Муромца, - по уютнейшим переходам, торжественным лестницам, таинственным кулисам. Мы то пробирались за тяжелую плюшевую штору в большой зал, где шла репетиция народного театра, то в малый зал, где показывали мультики, то проникали в будку киномеханика, то, открыв рты, глазели на девочек-балерин, похожих на сказочных мотыльков, то в библиотеке смотрели картинки в книжках, а то просто бродили по скрипучему паркету в фойе под портретами актрис и актеров... И нигде нас не гнали, тем более не выставляли за дверь, хотя мы наверняка и мешали, и путались под ногами.
А вечером мы наблюдали чудесное превращение толстенького, взъерошенного и взмокшего от хлопот директора ДК в стройного, с иголочки одетого (в белых перчатках!) дирижера духового оркестра. Марк Давыдович взмывал на открытую веранду в парке, преображаясь в грандиозного Герберта фон Караяна. В ракушке сцены его уже ждали притихшие музыканты.
Трепетная белая перчатка - как бабочка. И вот еле слышно вздохнули кусты сирени, и "Дунайские волны" полетели над парком. Нет на свете ничего светлее, чем сиреневые платья в сумерках.
...Когда прошлым летом я был в Вологде и зашел в ДК железнодорожников, то по детской привычке прошел сразу в фойе. Здание показалось мне пустым, темным, умершим. Где запах булочек? Где девочки в балетных пачках? Где радостная суета и свет отовсюду?..
Через несколько секунд я был выставлен на улицу охраной, не успев задать ни одного из этих вопросов. Тогда я зашел в парк. В детстве он казался мне огромным, как дебри Амазонки. Теперь это был проходной сквер, какой-то голый и жалкий.
Ракушка сцены давно сгорела, но там, где когда-то был дощатый помост танцплощадки, кружилась маленькая девочка в сиреневом платье.
Нет на свете ничего светлее, чем сиреневые платья в сумерках.
"Дон Жуан" от головной боли
Санкт-Петербургская консерватория предложила пакет программ классической музыки для ряда городских больниц. В него входит:
1. Уменьшение чувства тревоги и неуверенности:
Шопен "Мазурка", "Прелюдии",
Штраус "Вальсы",
Рубинштейн "Мелодии".
2. Уменьшение раздражительности, разочарования:
Бах "Кантата 2",
Бетховен "Лунная соната", "Симфония ля-минор".
3.Для общего успокоения:
Бетховен "Симфония 6", часть 2,
Брамс "Колыбельная",
Шуберт "Аве Мария",
Шопен "Ноктюрн соль-минор",
Дебюсси "Свет луны".
4. Снятие симптомов гипертонии и напряженности в отношениях с другими людьми:
Бах "Концерт ре-минор" для скрипки, "Кантата 21".
Барток "Соната для фортепиано, "Квартет 5,
Брукнер "Месса ля-минор".
5. Для уменьшения головной боли, связанной с эмоциональным напряжением:
Моцарт "Дон Жуан",
Лист "Венгерская рапсодия" 1,
Хачатурян "Сюита Маскарад".
6. Для поднятия общего жизненного тонуса, улучшения самочувствия, активности, настроения:
Чайковский "Шестая симфония", 3 часть.
Бетховен "Увертюра Эдмонд",
Шопен "Прелюдия 1, опус 28",
Лист "Венгерская рапсодия" 2.
7. Для уменьшения злобы, зависти к успехам других людей:
Бах "Итальянский концерт",
Гайдн "Симфония".
Одной из первых городских больниц, которая приняла пакет музыкотерапии, оказалась больница N31. На днях там уже состоялся концерт альтиста Ивана Нумерова, который для пациентов исполнил на альте переложения скрипичных произведений.
По информации сайта Милосердие.ru