.jpg)
Итоговый концерт фестиваля рахманиновской музыки можно было хоть сходу писать на диск
С неоспоримой логикой XI международный фестиваль «Белая сирень», традиционно посвящаемый Государственным академическим симфоническим оркестром Республики Татарстан музыке С.В.Рахманинова и его времени, завершился исполнением итогового произведения композитора – «Симфонических танцев». А если позволить себе более личностный тон, то могу признаться, что «рассказанная» в тот вечер 1 июня в Большом концертном зале имени Салиха Сайдашева драма жизни русского человека, которому выпало жить в эпоху трагических потрясений на его Родине, дополненная другими прекрасными партитурами – симфонической фантазией Сергея Васильевича «Утес» и Первым фортепианным концертом С.С.Прокофьева, стала для автора этой заметки одним из ярчайших впечатлений заканчивающегося сезона вообще.
Оно неудивительно. «Белая сирень» – один из фестивалей, на которых уже второе десятилетие строит свой сезон ГАСО РТ. Сам этот оркестр и его художественный руководитель и главный дирижер Александр Сладковский прочно числятся среди лидеров симфонической отрасли далеко не только в масштабах России. Фестиваль нынешнего года замышлялся с особенно красивым акцентом: его дирижерский корпус должны были составить исключительно женщины. Но кто еще полгода назад мог предугадать, что грянувшие в начале 2022-го события сделают приезд в Казань многих музыкантов невозможным? Зато Александру Витальевичу удалось и в этой ситуации найти логичное и понятное решение: он перенес женский акцент на фортепианную часть, позвав солировать в концертах Рахманинова знаменитых Екатерину Мечетину и Полину Осетинскую, а также совсем юных звездочек Еву Геворгян и Варвару Кутузову, которых «поручил» своим коллегам-дирижерам – Арсению Ткаченко, Фабио Мастранджело, Димитрису Ботинису и Михаилу Татарникову. Лишь одно исключение допустил худрук оркестра и фестиваля – зарезервировал в самой середине смотра для себя и своего давнего друга Дениса Мацуева программу, в которой Рахманинов был представлен только Второй симфонией, но ведь и Шостакович, и Щедрин, чьи концерты (Первый и Второй соответственно) играл Денис Леонидович, тоже вдыхали, каждый по-своему, воздух рахманиновской эпохи…
В заключительной программе праздника, выпавшей на долю вашего покорного слуги, тоже хватало поводов для радостного удивления. Например, оказалось, что для Михаила Татарникова, которого мы хорошо знаем по многолетнему музыкальному руководству санкт-петербургским Михайловским театром, а также по сотрудничеству с ведущими оркестрами и театрами Европы (достаточно вспомнить громкую постановку «Снегурочки» в Парижской опере в 2017 году), эта встреча с Госоркестром Татарстана и вообще визит в республику стали первыми. Чего никак нельзя было предположить по качеству совместной игры – хоть сходу пиши на диск. Дело не только в технически безупречном воспроизведении рахманиновского текста, но в его поразительной образной силе. В симфонической фантазии «Утес» исполнители прямо-таки «вели» твой мысленный взгляд-воображение, то маня его «вверх» к золотящейся солнечными лучами макушке громады и вьющимся вокруг нее утренним птичкам (тремоло скрипок, щебечущие голоса флейт, гобоев, кларнетов), то оттягивая «вниз» в угрюмую тень (сумрачные линии виолончелей, контрабасов, валторн, тромбонов), а главное – наполняя эту музыкальную живопись эмоциями. Ты буквально погружался в темную бурю, бушующую в душе великана, растущую там до кульминации отчаяния, а под конец утихающую в безнадежном оцепенении.
Дальше в программе наступила чудесная интермедия в виде Первого концерта Прокофьева. Трудно представить себе более несхожих по душевному устройству художников. Современники-рецензенты не зря называли раннюю прокофьевскую музыку (концерт написан 21-летним композитором) «футбольной». Другое дело, что кроме маршевого задора, стремительных пассажей и головокружительных скачков здесь хватает и волшебно красивой, трогательно-проникновенной мелодики, которую традиционалисты не сразу оценили – а ведь и в ней внимательное ухо может расслышать отголоски рахманиновской душевности. Все эти качества передал тандем оркестра с 18-летней ученицей Гнесинской одиннадцатилетки Варварой Кутузовой. Варе, на мой слух, удалось перенести на прокофьевский материал и свой опыт исполнения моцартовских концертов, которых она немало переиграла в детстве – их юный оптимизм здесь пришелся очень кстати. Но появилось в ее игре и нечто новое – умение строить тембровую интригу: вмиг освобождать звук от земной материальности, делать его стратосферно-лучистым, потом взрывать молодой страстью, наполнять сумасшедшей энергией радостного перезвона … А ведь это тоже была премьера – ни Варя Первого концерта прежде не играла, ни с Михаилом они до нынешней казанской встречи не общались. Да и вообще у девушки сейчас напряженная полоса госэкзаменов в школе, в которую очень трудно вписать гастроли, тем более такие ответственные… Если подправить некоторые неизбежные в такой ситуации шероховатости (где-то пианистка слишком увлеклась темпом, где-то оркестр на несколько секунд перекрыл ее своей звуковой массой), то, надеюсь, в будущем эта партитура могла бы стать совместным хитом солистки и коллектива.
Что же касается точного, по-русски простого и глубокого исполнения Этюда-картины Рахманинова соч.33 соль минор, равно как и изящной «тарантеллы» – «Сказки» №2 из соч.26 Николая Метнера, сыгранных Варварой на бис, то здесь у меня замечаний вовсе нет – только оценка «5+» (надеюсь, школьница – пока еще! – Варя не обидится на такой тон).
Ну и, наконец, о том, что заставило поставить нынешнее событие в ряд вершин «моего» сезона: Симфонические танцы. Своего рода возвращение, через много прожитых и пережитых композитором лет, странствий, потрясений – к захватившей еще в юношестве теме одиночества и невозможности счастья. Только все это – неизмеримо разработанней, со вселенски-всеохватной системой смыслов. Например, ярко русскую мелодию в середине первой части запевает ярко «американский» инструмент саксофон, и лишь потом она, словно позволяя на несколько минут забыть о чужом заокеанском окружении, обретает «родное» для композитора звучание – струнные с роялем, соединение которых, возможно, навеяно ностальгией по домашнему музицированию в любимой Ивановке. Обратный процесс происходит во второй части, где даже смычковые под ее конец обретают урбанистичную резкость звука, как трубы в ее начале.
Финал – настоящая схватка двух тем: гротесково искаженной древней католической мелодии Dies irae, ставшей в мировой традиции устойчивым образом зла, и «вспомненного» композитором православного гимна «Благословен еси, Господи» из его «Всенощного бдения» 1915 года. Накал этой битвы до последних тактов удерживается оркестром… Но почему-то еще больше, чем громкие крайние разделы, впечатлила меня тихая середина финала – «глаз урагана», в гипнотическом омуте которого сознание пытается нащупать среди неясных мотивов-призраков забытую мелодию вальса, когда-то символизировавшего молодость и любовь, и кажется – вот-вот она всплывет из подсознания, и уже с надеждой устремляются вверх скрипки – но устало-печально опускается их линия вниз: искомое так и не найдено, гибельная скачка возобновляется… Поразительное композиторское мастерство – и уникальная музыкантская, человеческая зрелость оркестра, рассказавшего эту пронзительную историю слушателям.
.jpg)
– Я много слышал от коллег-дирижеров, от солистов, игравших с ГАСО РТ, восторженных слов о коллективе, – признался после концерта Михаил Татарников. – Хорошо знаком и с Александром Сладковским, которого приглашал в Михайловский театр ставить «Летучего голландца». Но работать с оркестром самому – совсем другой уровень контакта. Это коллектив европейского, а значит – мирового (все равно лучшие оркестры мира – на нашем континенте) уровня.
– В Казани я уже не первый раз, словно вернулась в дом друзей – четыре года назад играла на «Белой сирени» с Госоркестром Татарстана Первый концерт Щедрина, – рассказала Варвара Кутузова. – Нынешний визит, как и прошлые, принес с собой что-то новое и важное – в моем репертуаре появился Первый концерт Прокофьева, я познакомилась с Михаилом Петровичем, и надеюсь, ему и оркестру было со мной так же комфортно, как мне с ними…
…Тем временем та самая белая сирень, к концу фестиваля обычно минующая пик своего цветения, в нынешнем нежарком году только начала распускаться. Не символично ли: Казань словно не хочет расставаться с прекрасными творениями природы и музыки, веря – настоящее тепло еще вернется.