КТО ШЕЛ В МСТИТЕЛИ?
Сейчас на многие события тех военных лет смотрят по-новому. Что ж, это понятно: история пересматривается, освобождается от наносного. Но зачем придумывать мифы? Все чаще и громче говорят теперь, будто поголовно все партизанское движение насаждалось из Центра. Во главе и в составе отрядов - сплошные кадровые чекисты, силой сгонявшие в леса местных жителей.
Не было такого, негодует мой собеседник, народ сам шел в отряды. Но далеко не всегда могли принять всех желающих. Катастрофически не хватало оружия, патронов... В его отряде было, уж если совсем точно, 52 человека. И на всех 10 автоматов и один пулемет - немецкий, трофейный, у остальных - винтовки. А когда соединились со своими, в бригаде воевало около полутора тысяч. Пополнялись за счет офицеров и солдат, что бежали из плена, были в окружении, а также местных жителей и их родственников, помогавших партизанам и так или иначе вызвавших подозрение немцев. Настрой драться, бить фашиста в Белоруссии был всеобщий. Комиссар Дедюля уговаривал: товарищи, друзья, пашите, бульбу выращивайте. Кормитесь сами и нам продовольствие подбрасывайте.
И еще был у меня к Дедюле один вопрос. Из некоторых книг, выпущенных в последнее десятилетие, создавалось впечатление, что верховодила в каждом партизанском отряде железная чекистская рука. Так или не совсем, а, Иван Прохорович?
МЫ САМИ БЫЛИ НАЧЕКУ
(РАССКАЗ ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА)
Поверьте, не было у нас подозрительности. А вот без бдительности - как же можно? Никаких профессиональных контрразведчиков к отряду не прикрепляли. Готовились к переходу через линию фронта, и выделили тогда из нас одного паренька - Чуянова. Провели с парнем две-три беседы, наверное, обучили каким-то азам. Ему дали список подпольщиков из Смолевичского района. С ними предстояло наладить связь, что Чуянов потом и сделал. Так что опыта набирались мы сами и на ходу.
Когда отряд вырос до 600 человек, то в каждой из трех рот был свой доморощенный уполномоченный особого отдела. Абвер несколько раз пытался забрасывать в отряд своих агентов. Легенда почти всегда одинаковая: спасаюсь от немцев, от преследования, хочу воевать в партизанах. На новобранцев "клали глаз". Проходило время, человек делом доказывал, что он настоящий боец, - и подозрение снимали.
Как-то из соседнего Борисова поступил сигнал: абвер попытается заслать диверсантов, могут подбросить отраву. В отряде рядом с колодцем -часовой. У котла, где повар готовит, тоже. И вот совершенно неожиданно из второго отряда докладывают, что в общий котел засыпан мышьяк. У нас была такая практика: прежде чем раздавать еду, повар и медсестра, а когда и дежурный по отряду, пробу снимали. А в тот раз что-то цвет варева не понравился - какой-то чуть голубоватый. Дали кошке, она сразу стала корчиться. Наверное, мышьяк? Задержали восьмерых: повара, ребят, что картошку чистили, и тех, кто рядом с котлом крутился. Расследуем. Постепенно семь отсеялось. Один партизан остался: военнопленный, бежал из лагеря. Оказывается, вернулся за несколько часов до обеда с операции и кружечкой своей в общий котел влез - вроде замерз, горячей водичкой захотел отогреться. Смотрим дальше, а он недавно в соседнюю деревушку бегал. Встречался там с женщиной, которая вроде как из Минска от немцев сбежала. Мы к ней. Из деревни поближе к лесу выманили. И наш доктор ее обыскал. Нашел у этой якобы сбежавшей мышьяк. Вот вам и история - а мог бы чуть не весь отряд, как околевшая кошка, полечь.
ПРИВЕСТИ ПРИГОВОР В ИСПОЛНЕНИЕ!
- Иван Прохорович, а что делали с такими агентами?
- Расстреливали.
- Без приговора? На месте?
- Но почему? Эка куда вас тянет. Вели следствие, допросы проводили самые настоящие. А потом, когда вину доказывали и следствие завершалось, докладывали в подпольный райком партии. Там работал и специальный уполномоченный особого отдела. И если приговор утверждался, он приводился в исполнение.
- Но вот в случае, о котором вы рассказывали...
- Конечно, диверсантов расстреляли. А как иначе? Однажды сам чуть было не отправился на тот свет. Я человек особо не пьющий - что и спасло. Отмечали день рождения и кто-то подсыпал в стакан мышьяку. Я пригубил, а что-то не понравилось. И все равно потом врач еле спас. Хотели убрать комиссара.
- Вы так и не узнали, кто?
- Кто-то из своих, из близких. - Кто-то из своих, из близких. Больше 55 лет прошло, а подозрения остались.
- Скажите, а что вы делали с пленными?
НЕМЕЦ РУК НЕ ПОДНИМАЛ
- Кто же из немцев сдавался! Или все патроны у него выходили, или убивали в бою. Да и сдаваться им не давали. Свои же, в основном фельдфебели, могли запросто пристрелить, если казалось им, что не так отстреливается или попытается убежать. Нет, немец тогда рук не поднимал. В бою, само собой, оружие забирали - своего-то не хватало. И сапоги мы брали. Где-то еще пух-пух, а партизан уже обувку примеряет: подойдут - не подойдут. Чаще всего ругается: "Вот сволочи. И сапоги толком сделать не могут. Ну до чего подъемы у фрицев малые". Но нужда заставляла, разнашивали.
Пару человек мы все-таки взяли в плен. Один честно с нами сотрудничал - Куртом его звали, Ланге. Хороший немец, не фашист, работяга мобилизованный. А отстреливался, скажу я вам, тоже до последнего патрона. Когда его взяли, залепетал: "Гитлер капут, Гитлер швайне..." Ланге обезвреживал мины, вынимал тол из неразорвавшихся бомб. Взрывчатки-то у нас почти не было. Наверно, десятка два бомб обезвредил, вывинчивая взрыватели. Мы потом свои бомбы делали и на железной дороге взрывали, на автомагистрали Минск-Москва.
Как-то после бомбежки, нашел этот Курт Ланге две неразорвавшиеся бомбы. Положили они с возницей бомбы по 100 килограммов на сани и поехали. Тут сани и занесло. Бомба о бомбу стукнулась, и взорвались они так, что ни возницы, ни лошадки, ни друга и товарища нашего по борьбе с фашизмом честного немецкого солдата Курта Ланге.
ЗАБЫВАТЬ НИКАК НЕЛЬЗЯ
55 лет со дня Победы. И за 80 моему собеседнику. Он жилист, энергичен, ходит довольно быстро, опираясь на свою сучковатую палку. Рядом жена - Валентина Павловна. Они поженились после партизанского отряда. Он - комиссар, она - единственная женщина из тех пятидесяти бойцов, что пересекли в 1942-м линию фронта. Оба оказались однолюбами.
Иван Прохорович пишет новую книгу о той партизанской войне. Только вот кто возьмет и издаст? Ответ известен: денег нет. А память пока все же остается. Как и с кем будем встречать 60-летие Победы? Кто и что сумеет рассказать нам о войне, для кого в сравнительно близком, а для кого и недостижимо далеком 2005-м?