Существует почти стандартный набор жизненных ценностей, с которыми ассоциируются личные планы рядовых американцев: диплом, свой дом, стабильная работа, приличный счет в банке. Что касается нашего героя, то тут - случай особый. В 12 лет он серьезно "заболел" космосом. Случилось это в лагере для детей, организованном при содействии Национального космического агентства Америки - НАСА. Мальчик и раньше зачитывался книгами о космосе, любил смотреть фильмы на эту тему. Здесь, в лагере, он познакомился с настоящими астронавтами, с теми, кто готовится к полетам в космос. Родители пытались опустить его с небес на землю, но тщетно.
Один из знакомых сказал: "Если ты мечтаешь о космосе, обязательно должен побывать в России, выучить язык этой страны. Там космосом занимаются серьезно". И Майкл решил не откладывать поездку на неопределенное будущее. Как только узнал о существовании программы "Полугодие в российской школе", подал заявление с соответствующей просьбой. Одноклассники вертели пальцем у виска: "Близятся выпускные экзамены, что ты делаешь?" Поддержали только родители, не пожалевшие денег на дорогу.
Чтобы у читателя не сложилось мнение, что они там, за океаном, с жиру бесятся, стоит упомянуть о разнице в менталитетах. Если у нас родители видят задачу в том, чтобы помочь своим детям получить образование, устроиться на работу и обрести жилье, то американцы своих "птенцов" ставят на крыло совсем иначе.
Сошлюсь на мнение руководителя Южно-российского агентства международного образования "Моккос" Людмилы Соколовой, которая на протяжении многих лет не раз бывала в США и Канаде, подолгу жила в американских семьях, не единожды возила за океан российских тинэйджеров (подростков). В Америке претендующий на работу, поясняет она, не должен рассчитывать на связи и знакомства. Понятия "блат" там не существует. При устройстве на работу заполняется анкета, где одна из самых главных - графа под названием "Expirience" (жизненный опыт). Большой плюс тому, кто уже в молодом возрасте учился, жил или работал в других странах. Особенно ценятся в этом смысле страны, где обстановка трудная, нестабильная. Работодатели считают: если там человек не скис, устоял и выжил, значит, он обладает массой ценных качеств, наверняка инициативен, умеет устанавливать контакты, проявляет терпимость к другим, не пасует перед трудностями..
Вот почему американцы стараются послать своих отпрысков подальше от дома - в Мексику, ЮАР, в далекую Азию. Значительно реже - в страны Западной и Восточной Европы. У кого средств недостаточно, приглашают в свои семьи школьников и студентов из разных стран. Считается, что общение с представителями других культур и народов обогатит их собственных детей жизненным опытом.
Иными словами, если в благополучной Америке трудностей для молодых людей не хватает, она (как бы это ни казалось невероятным!) покупает их за деньги.
Майкл Боггс, приехавший в Ростов-на-Дону в 1991 году, являет собой живое воплощение именно такой линии поведения. Я мысленно ставлю себя на место его родителей. Они, отправившие его в Россию две недели спустя после августовского путча, поступили так, как если бы я отпустила своего 16-летнего сына, скажем, в далекую страну Зимбабве. Причем отправили одного, без туристической группы: выкручивайся, как сможешь. Сделала это любящая семья, души не чаявшая в сынке.
Понятно, из далекого штата Айова наши проблемы не разглядишь даже в самый мощный телескоп. В 91-м россияне сами не представляли, что такое шоковая терапия. А каково юному американцу?
Уже на первой неделе жизни в Ростове с парнем едва не случился нервный срыв. На разрытые траншеи с обнаженными трубами теплосетей и грязь вокруг них Майкл лишь недоуменно оглядывался. Стиснутый со всех сторон в общественном транспорте, он то и дело получал локтем в бок с "вежливым" сопровождением: "Что стоишь, как пень? Не видишь, люди выходят?". При этом его попутчики, конечно же, не предполагали, что высокий симпатичный парень в неприметной курточке ни слова не понимает по-русски, а лишь с тоской вспоминает о своем автомобиле, на котором каждое утро мчался в школу по великолепным дорогам.
Он с ужасом для себя обнаружил, что в магазинах нет и, похоже, никогда не было привычных для него "Пепси", "Спрайта" и других напитков. Как не было и шоколада - никакого! На полках магазинов в те дни нельзя было отыскать даже карамели. Да что говорить о сладостях! В Ростове-на-Дону в то время с прилавков были подчистую сметены все макароны, крупы, консервы. В свободной продаже были лишь соль и лавровый лист.
Чтобы хоть как-то смягчить бытовые неудобства американского мальчика, руководитель программы "Полугодие в российской школе" Людмила Соколова поселила Майкла у себя. Тем более что ее сын - ровесник американца и неплохо говорит по-английски. От борща и котлет уроженец Айовы отказался. Он хотел сыра и спагетти. И то и другое невероятным образом доставали друзья Людмилы, выручая "русскую маму" юного американца.
При виде школьного туалета мальчика стошнило. По дороге домой он встретил два переполненных мусорных бака, и это не добавило приятных впечатлений. Дома он с ужасом обнаружил, что вместо холодной воды кран выдал ужасное шипение. Горячую воду вообще отключили. Лечь в постель, не приняв душ, - этого он не мог представить себе даже в страшном сне. Через два дня вода появилась, но вечерами пришлось сидеть без света. Ему что-то говорили про веерные отключения, но американец, ни разу в жизни не сталкивавшийся ни с чем подобным, никак не мог взять это их в толк. К тому же почти сутки не работал телефон, потому что под окнами что-то разрыли.
Все эти неприятности, случившиеся кряду на протяжении десяти дней, выбили бы из колеи даже закаленного бытовыми неудобствами россиянина. Юный американец стал срочно звонить маме: "Хочу домой!". Он красочно живописал по телефону свое житье-бытье, но сердце любящей матери не дрогнуло. На том конце провода она убеждала сына: "Ты должен это преодолеть!" Разговор с позвонившей ему любимой тетушкой Али длился целых 50 минут. Она тоже была солидарна с матерью, но Майкл оставался непреклонен. Отъезд пришлось согласовывать с руководителем программы в Америке, в конце концов разрешение было получено.
Когда Соколова сообщила об этом Майклу, он отреагировал почти спокойно. Лежал, вытянувшись, на диване, а по щекам его неожиданно потекли слезы. "Почему же ты не радуешься? - спросила Людмила. - Ведь ты скоро будешь дома?"
Ответ ее поразил. "Я проиграл, - сказал Майкл. - Я проиграл".
Юный американец открыл для себя незнакомую Россию. Благодаря произнесенной им фразе Людмила поняла - у американцев не принято проигрывать. Будто в подтверждение ее догадки утром, после бессонной ночи, он попросил: "Людмила, ты не против, если в своей комнате я переставлю мебель?" Через пару часов комнату было не узнать. Он расставил все, как хотел. Стены увешал множеством американских флажков, вынутых из недр чемоданов. На самых видных местах появились плакаты со словами: "Знаю, что я смогу". С них на Майкла смотрели симпатичные смеющиеся девчонки.
С той минуты, когда решил остаться, он попросил, чтобы с ним общались только по-русски: "Так я быстрее выучу язык". Он полюбил русскую кухню и не высказывал претензий насчет "не той" еды. Намекнул, что школьная программа для него могла бы быть более насыщенной, попросил для себя дополнительные предметы. Вечерами он сидел за книгами, поражая упорством русских одноклассников. Старательно изучал русскую литературу, историю донского края и те предметы, которые ему предстояло сдать в американской школе.
Отведенные программой месяцы пролетели быстро. За время учебы он успел побывать в Москве и Петербурге, в Пятигорске, Киеве и городах Золотого Кольца. И ни на один день не забывал свою мечту о космосе. Окончив школу, поступил в Хьюстонский университет по специальности "космическая инженерия". Способного студента заметили в НАСА и пригласили на стажировку в Национальный космический центр США. Когда оканчивал университет, он написал своей "русской маме", с которой на протяжении девяти лет сохраняет теплые отношения: "Нас, выпускников, - 30. Но только нескольких возьмут на работу в НАСА". Чуть позже он сообщил, что попал в число этих счастливчиков.
Последний раз Майкл был в России в минувшем феврале. Приезжал и в Ростов-на-Дону. Он считает, что именно этот город снабдил его путевкой в жизнь, подарил много новых друзей. Два года он работает в НАСА. Космическое агентство трижды на протяжении двух последних лет отправляло его в командировки в Россию, в наш Центр управления полетами. Майкл Боггс участвует в осуществлении совместной российско-американской космической программы. Его ценят как знающего инженера, к тому же прекрасно владеющего русским языком.
Своей мечты о полете в космос Майкл не оставляет. Намекая на его огромный рост, друзья шутят: "В корабль таких не берут". Он отвечает: "До верхней границы нормы у меня есть в запасе один дюйм". И продолжает упорно заниматься на тренажерах.