И вот гастроли состоялись - досрочно, за два месяца до официального открытия самой "Золотой маски". Это традиция, Гергиев всегда привозит свои "масочные" спектакли загодя - так ему удобно. Увы, традиция и то, что представление задержали почти на два часа: жадный до выступлений по всему миру, дирижер часто попадает в транспортные передряги, вот и сейчас его труппа едва долетела до Москвы из заваленного снегом Лондона.
Но на этом признаки сенсации, пожалуй, исчерпываются. По великому роману Достоевского композитору Александру Смелкову не удалось создать великой оперы. Хотя партитура сделана мастеровито, критики обычно называют такое "профессорской музыкой". Конечно, присутствует ставшая уже дежурной полистилистика: где-то имитируется стиль Чайковского, где-то - Прокофьева (пионера "достоевщины" в опере, написавшего своего "Игрока" еще в 1916-м). В эпизодах про Великого инквизитора, понятное дело, звучат хор с органом: Но все это разбавлено мелодраматичной слезой, так что постоянно вспоминаешь о совсем другом жанре - мюзикле, где тему Достоевского гораздо раньше Смелкова успел изъездить вдоль и поперек Александр Журбин.
Главная же беда в том, что от всей этой мешанины в памяти остаются разве что цитаты: тема Татьяны из "Евгения Онегина" Чайковского да "Ода к радости" Бетховена, которую композитор почему-то пристегнул к сально-похотливым репликам старого Карамазова. Своей интонации у Смелкова, к сожалению, нет.
Тем более обидно должно быть отличным солистам Мариинки, особенно молодой Кристине Капустинской (Грушенька) с ее выразительным меццо-сопрано и внешностью кинозвезды. Это сколько же труда вложено в роли, чтобы пять минут покланяться на фоне красивых, нет спору, декораций Зиновия Марголина под робкие аплодисменты той половины зала, что мужественно дотерпела до конца спектакля...