Президент Владимир Путин в 12-й раз выступил с посланием Федеральному собранию. Его речь вобрала множество самых острых проблем и оценок. Но каждый, кто слушал, услышал что-то свое, главное. Что именно?
Александр Хинштейн, зампредседателя комитета по безопасности и противодействию коррупции Госдумы
— Президент прав, говоря о декриминализации ряда составов уголовного кодекса в так называемых предпринимательских делах. Несмотря на то что государство давно призывает само себя не «кошмарить бизнес», на практике все остается по-прежнему. Очень избирательно принимаются меры наказания, не связанные с лишением свободы, например, подписка о невыезде, домашний арест или денежный залог. Анализ расследований и приговоров свидетельствует о серьезном кризисе, в котором продолжают находиться следственные органы и, в первую очередь, система следствия МВД, поскольку такие дела расследуются преимущественно полицейскими следователями. Антикоррупционные предложения президента лежат в русле проводимой им политики. Направление средств бюджета только через казначейские счета и ужесточение ответственности за нецелевое использование денежных средств — долгожданное предложение.
Эдуард Лимонов, писатель, политик
— Для меня важнее то, что президент не сказал. Ни слова про Донбасс. Не прозвучали фамилии Эрдогана и Асада. Думаю, Путин не хочет раздражать Европу и США. Всего 12 минут было уделено внешней политике, хотя сегодня она занимает огромное место в нашей жизни. Сирия, самолет над Синаем... Те 48 минут его речи, что были посвящены проблемам внутренним, тоже не о пустяках. Но главные угрозы сегодня для России — извне.
Игорь Николаев, директор Института стратегического анализа ФБК
— Путин сказал о проблемах российской экономики, имеющих структурный характер. К сожалению, не сказал, как мы будем ликвидировать внутренние причины кризиса. О свободе предпринимательства, о поддержке ключевых отраслей и о важности доверия бизнеса государству — мысли верные, но они требуют большей конкретики. Если с такой трибуны детали не обозначены, хорошая идея может уйти под сукно. Таков побочный эффект «ручного управления».
Борис Кагарлицкий, директор Института глобализации и социальных движений
— Сюрпризов не было, за исключением внешнеполитической повестки. Относительно Турции тон был жестче ожидаемого. Такая риторика указывает на то, что поиск компромисса между Россией и Турцией осложнится. Хотя дальнейшая эскалация не выгодна ни им, ни нам.
Максим Шевченко, журналист
— Я услышал главное: в решении социально-экономических проблем и в борьбе с кризисом президент настроен на продолжение либерального курса своего правительства. Это не слишком обнадеживает. Беспокоит и повышение градуса в российско-турецком конфликте. Чувство обиды на Эрдогана за удар в спину по-человечески понятно, но оно не должно быть определяющим в политике ядерной державы.
