- Сеньор Доминго, известно, что с самого начала вашего жизненного пути вас окружали талантливые люди и замечательные музыканты. В их числе были и ваши родители. Музыка буквально впитана вами с молоком матери. Верно ли, что это и есть одна из причин, по которой вы стали музыкантом?
- Безусловно. Мои родители - люди уникальные: они пробовали себя почти во всех жанрах музыки и театра. Разнообразие репертуара, новизна идей -в этой атмосфере я и воспитывался. Может быть, именно поэтому раз и навсегда для себя понял: если хочешь чего-то добиться в искусстве, не стой на месте, пробуй новые роли, постоянно развивай свой эстетический вкус.
А еще родители научили меня трудолюбию, и теперь, когда мне говорят: "Пласидо, ты слишком много работаешь", я просто смеюсь. Я ведь видел, как отец с матерью давали по три представления в субботу, потом еще два - на неделе, а на следующий день после выступления еще и изволь на репетицию... Итак, моя приверженность музыке проявилась рано, но в оперу я попал, конечно, не сразу: сначала учился в консерватории по классу фортепиано, а потом вдруг обнаружил у себя вокальные данные.
- Биографы утверждают, что в раннем возрасте вы на два года остались без родительской опеки. В это время ваши родители отправились в Мексику, чтобы основать собственную певческую труппу. Помогло ли это обстоятельство позднее, когда уже в возрасте 16 лет вам пришлось материально обеспечивать свою очень молодую семью?
- Безусловно, это стало для меня серьезным испытанием. Старшего брата Бог мне не послал, так что родители были для меня всем: оплотом, примером, авторитетом. К тому же отец никогда не уставал повторять: каждый человек должен уметь быть самостоятельным. Поэтому я всегда знал, что все в моей жизни будет зависеть только от меня, моей работоспособности и выносливости. Знаете, меня очень забавляют простаки, которые считают, что у актеров очень легкая жизнь: выступил, прославился - и вкушаешь все удовольствия. Наверное, мне лучше других с детства была видна оборотная сторона этой медали: работа, работа. Уже в 16 лет я был готов к этому.
- В самом начале своей артистической карьеры вы много пели в опереттах и мюзиклах, в частности в "Веселой вдове" и "Моей прекрасной леди". Сейчас, когда вас знают в первую очередь как классического оперного певца, изменилось ли ваше отношение к этому "несерьезному" жанру?
- Думаю, что сегодня, когда я стал старше, я просто серьезнее отношусь к жизни и о многом задумываюсь. Что ни говорите, а опера всегда вызывает у слушателей глубинные, сильные эмоции. Когда я пою, мне чрезвычайно важно знать, какие чувства, мысли, переживания пробуждаются у тех, кто пришел на спектакль. Могу выразиться еще точнее: я стремлюсь донести до сердца слушателя самую суть музыкального действа, чтобы его душа могла запеть вместе со мной. Конечно, в этом смысле ни одна оперетта не может конкурировать с оперой. Но зато у этого, как вы заметили, "несерьезного" жанра", есть другое предназначение: снимать душевное напряжение, облегчать заботы людей, заставлять их улыбаться, ощущать музыку жизни. В нынешний мой период мне хочется больше петь оперу, но я не забываю и оперетту - совсем недавно, к примеру, пел "Веселую вдову" Легара в Метрополитен опера. Уверен, что и в дальнейшем буду петь оперетту.
- Помните ли вы свой дебют 19 мая 1961 года в Монтрее (Мексика), когда вы впервые вышли к публике в роли Альфреда в опере Верди "Травиата"? Будь у вас сегодня возможность заново начать творческую жизнь, захотелось бы вам что-либо серьезно в ней изменить?
- О, этот день я отлично помню, ведь это было мое первое серьезное выступление. Безусловно, волновался, но помню, что чувствовал себя на редкость уверенно - просто я постарался забыть обо всем, кроме оперы, сценического действия. Все остальное для меня перестало существовать. Что же касается моей биографии, я бы не стал "переписывать" ее заново, ведь я фаталист - верю в судьбу. Она, слава Богу, всегда была ко мне благосклонна.
- Вы не так давно сказали, что если сравнивать вашу карьеру с полетом самолета, то "сейчас она идет на посадку". Почему?
- Открою вам небольшую профессиональную тайну: по опыту многих поколений оперных певцов известно, что 65 лет, как правило, предельный срок для голоса. После этого он становится недостаточно гибким и сильным для оперных выступлений. Но не будем отчаиваться: у меня немало другой не менее интересной работы: я постоянно выступаю в качестве дирижера, являюсь художественным руководителем Лос-Анджелесской оперы. У меня достаточно проектов, чтобы заняться их реализацией после 65 лет.
- Говорят, вашим именем назвали самолет. Расскажите, как это случилось и какой компании посчастливилось это сделать.
- Это сделала авиакомпания "Спэн Эйр", что для меня большая честь. Но, кстати, мне на этом лайнере еще не доводилось летать.
- Кому из вашей великолепной тройки "Каррерас-Паваротти-Доминго" первому пришла в голову мысль петь вместе?
- Сознаюсь, это моя идея. Хотя поначалу даже я сам не верил в успех предприятия: у нас слишком разное понимание музыки. Но когда все получилось, я был просто в восторге. Наши голоса взаимно дополняли и улучшали друг друга, и эффект выступлений превзошел все ожидания.
- Собираетесь ли петь на открытии чемпионата по футболу 2002 года?
- Петь, конечно, буду, но что - пока не знаю. А когда решу, пусть лучше это станет сюрпризом для слушателей.
- Играли ли вы в футбол? За какую команду болеете?
- Конечно, играл и продолжаю играть! Вероятно, из меня вышел бы неплохой профессиональный футболист, если бы не опера. Что же касается команды, за которую болею, безусловно, это мадридский "Реал".
- С кем из российских певцов вам доводилось петь и кто из них произвел на вас самое сильное впечатление?
- Пел со многими, но Елена Образцова - неподражаема! А вообще в России много талантливых певцов, и, что радует, среди них немало молодых. Мне, кстати, хотелось бы провести один из моих конкурсов "Operalia" (международный конкурс молодых оперных певцов, учрежденный Доминго, где победителей не только награждают денежным призом, но и гарантируют личную поддержку маэстро в их дальнейшей творческой судьбе. - Прим. авт.) в России, причем где-нибудь в ее глубинке.
- Вы практически без акцента пели партию Ленского в опере "Евгений Онегин". Значит ли это, что вы придаете смыслу слов такое же внимание, как и чистоте пения?
- Безусловно! Исполнение любой оперной партии должно быть безупречным - я очень много тружусь, чтобы сделать его таким. Тем более когда речь идет о русской опере - мне здесь нравится и язык, который очень красив, и музыка.
- Кстати, кто из русских композиторов вам ближе всех?
- Я обожаю Чайковского. Он гений, которым гордится не только Россия, но и весь мир.
Редакция благодарит Государственное унитарное предприятие "Кремль" и АКБ Инвестицион- ную банковскую корпорацию за помощь, оказанную при подготовке интервью.