Исполнитель ролей жулика и «пушкинского» актера рассказал «Труду» о своем отношении к неоднозначному сериалу, идущему на СТС
У премьеры фильма «Пушкин» на СТС есть уточняющий слоган: «Сериал про совсем другого человека». Видимо, чтобы зритель случайно не спутал героя, предстающего сразу в двух обличьях. Главный персонаж в картине — вор-карманник, которому волей случая приходится заменить на съемках актера, играющего Пушкина. Такое раздвоение личности уже вызвало у зрителей разноречивые чувства. Одни симпатизируют бойкому пройдохе, другие считают гротескный образ чуть ли не оскорблением памяти поэта, тем более накануне очередного дня рождения Александра Сергеевича. А что думает на этот счет сам исполнитель обеих ролей — жулика и «пушкинского» актера?
Про Александра Молочникова можно смело сказать: молодой да ранний! К своим 24 годам он не только актер МХТ имени Чехова, но и режиссер, сочинивший и поставивший на Малой сцене родного театра два спектакля: «19.14» о Первой мировой войне (эта постановка вошла в лонг-лист премии «Золотая маска» сезона 2014/2015) и «Бунтари» — о народовольцах и рок-культуре 1980-х. Такие вот экскурсы в историю...
— Александр, еще не так давно вы говорили, что, регулярно получая приглашения в сериалы, отказываетесь от них. Почему же для «Пушкина» на СТС сделали исключение?
— Мне очень понравился сюжетный ход, когда вор и артист меняются местами. Две роли в одной — это интересно. К тому же после выпуска «Бунтарей», над которыми я работал почти год, хотелось немного расслабиться на съемках. Предполагал, это будет что-то вроде двухмесячного отпуска. И, конечно же, ошибся. Мы снимали по восемь сцен в день. Сериальное производство оказалось не совсем таким, каким я его себе представлял.
— Плакаты с вашим изображением заполонили Москву. Это как-то повлияло на вашу жизнь?
— Нет, потому что на постерах я с бакенбардами, а без них меня никто не узнает. Ну и в самом деле, какой же я Пушкин без бакенбардов? Да и с ними... Мне-то самому кажется, что с этими баками я больше похож на еврейского скрипача из какого-нибудь кабачка.
— В «Пушкине» вы играете сразу двух персонажей: актера и вора. Можно ли сказать, что кто-то из них ближе вам по характеру?
— Да они оба от меня далеки. Общее только то, что все мы выросли в Петербурге. А остальное... Персонаж-вор — сирота с дворовым прошлым, а я из интеллигентной семьи, во двор выходил, только чтобы поиграть с девочками в пятнашки. Так уж получилось, что мальчишки моего возраста по соседству не проживали. Другой мой персонаж — актер со звездной болезнью. Тоже мало общего со мной. С подобными людьми мне доводилось в жизни встречаться, но сам я пока, надеюсь, манией величия не страдаю.
— А в роли самого Александра Сергеевича вам бы не хотелось попробовать себя?
— Наверное, это было бы очень интересно, но все-таки сериал, снимающийся в темпе восемь сцен в день, не самый подходящий для такой задачи формат. Да и созреть надо для такой роли.
— Среди упреков в адрес сериала есть и такой: вряд ли кто из зрителей после просмотра потянется к томику Пушкина. А без этого получается использование имени великого поэта всуе...
— Гарантировать, что все телезрители сразу начнут зачитываться «Евгением Онегиным», я, конечно, не могу, но почему бы и нет? Ведь с моим героем-вором в фильме происходит метаморфоза: постепенно он начинает понимать и любить поэта, образ которого ему по воле случая выпало воплотить. Такое и в жизни бывает, когда увлечение чем-то хорошим берется не из назиданий, а будто из воздуха, почти ниоткуда.
— А вы сами-то перечитываете пушкинские произведения после обязательной школьной программы?
— Представьте себе: читал и буду перечитывать. Потому что поэзия и проза Пушкина каждому возрасту открывается по-разному, и даже я успел это почувствовать.
Да и потом, сама эта фигура удивительна в нашей истории. Светилом русской литературы стал потомок африканца, хулиган и нарушитель нравов, не какой-нибудь прилизанный отличник. По-моему, народу, в особенности молодому, это близко.
— У вас есть любимые пушкинские места?
— Когда я жил в Петербурге, то часто зависал на Черной речке, потому что там живет мой друг. Кстати, вырос я на Мойке, дом 110. А знаменитая квартира Пушкина на той же набережной, только ближе к центру. Так что, можно сказать, мы с ним с одной речки.
— Пушкина в образе нарушителя установившегося порядка можно увидеть в ваших «Бунтарях»... Как вообще у вас хватило смелости предложить постановку спектакля на сцене МХТ? Это от молодого нахальства?
— Если представить создание спектакля двумя кадрами, получается так: сначала ты сидишь за столом с горящими глазами, что-то царапаешь на бумаге, а потом вдруг вокруг тебя возникают 20 человек, чьи глаза тоже горят, они знают назубок твой текст, и он им нравится. Но между этими кадрами — ад кромешный. Бывает, на репетициях вообще забываешь о времени: они занимают 12 часов в день, а остальное время спектакль крутится у тебя в голове, не отпуская ни на минуту. Так что здесь и помимо нахальства присутствуют состояния...
— Как получилось, что в первом из поставленных вами в МХТ спектаклей, «19.14», автором зонгов стал Дмитрий Быков?
— Мы долго думали, кто мог бы их написать, и в конце концов кому-то из руководства театра пришла идея обратиться к Быкову. И Дмитрий быстро согласился, поскольку к тому времени уже имел опыт сотрудничества с МХТ. И потом, ему понравился синопсис спектакля — он и сам писал о войнах и революциях, работал в жанре политического кабаре.
— Вы тоже учились в лицее, только в Аничковом, где дают фундаментальное физико-математическое образование. Насколько вам близко понятие лицейского братства?
— К понятию «братство» вообще-то отношусь с опаской, сторонюсь пафосных слов. Но класс у нас в лицее был отличный. Мы умудрялись так куролесить, что до сих пор учителя помнят. Например, в зале, устроенном в виде амфитеатра, можно было залезть под пол. И вот на уроках геометрии, тригонометрии или математического анализа откуда-то снизу раздавалось странное гудение, причем «гуделись» тексты математической тематики. Так поддерживалась легенда о духах великих математиков, обитающих в стенах лицея. Впрочем, в нашем заведении были либеральные взгляды, и преподаватели на наши шалости реагировали достаточно спокойно.
— Вы сами смотрите «Пушкина» по телевизору?
— Я уже лет восемь обхожусь без телевизора, на него просто нет времени. А что касается «Пушкина», то первые его серии я видел в кинотеатре на премьере, а остальные, думаю, посмотрю в интернете.
— Извините за банальный вопрос, но куда ж без него... Итак, над чем вы сейчас работаете?
— Пишу сценарий фильма «Москва. Мюзикл», который сам собираюсь снимать.
— Почему сюжет о Москве, а не о городе на Неве, где вы провели большую часть жизни? И вообще, кем себя считаете, москвичом или петербуржцем?
— Ни тем ни другим. Когда мне задают этот вопрос, обычно говорю, что я из Бологого, которое, как известно, «где-то между Ленинградом и Москвой». Но так получилось, что последние восемь лет я живу в Москве, поэтому и сценарий пишу об этом городе. Фильм будет о нынешнем высшем свете, а Москва — это и есть властный и светский олимп. Со всем его блеском и мишурной изнанкой.