Недавно в солидном спортивном издании увидел заголовок "Мифы о матче смерти". Речь о легендарных играх в оккупированном Киеве. Теперь легенду вроде бы опровергают, намекая, что оставшиеся в Киеве футболисты просто зарабатывали, выживали, а из них потом сделали героев. Но это не так.
Не в одних кусках хлеба с 4-го хлебозавода, где они вкалывали и кормились, измерить те игры в занятом на 778 дней городе. 17 футболистов-киевлян играли в команде "Старт" и раскатывали в оккупированном Киеве немцев, венгров с румынами, националистов из "Руха". И это на них, побеждавших чужих, ненавистных, приходило на стадион все больше осмелевших болельщиков, на все лады повторявших наивное, но надежды дарившее: "Футболисты остались в городе по спецзаданию. Бьют фашистов, выполняют приказ подполья". И ведь били, выигрывали, действительно рисковали.
И когда прямо к крыльцу хлебозавода подъехал крытый грузовик и игроков строго и пунктуально, точно по составленному футбольному списку начали загонять в фургон, их главный шутник вратарь Николай Трусевич мрачно сострил, сидя на оцинкованном полу: "Ну, ребятки, кажется, мы с вами доигрались". 23 длинных дня и 22 бесконечные ночи в гестапо, бессмысленные допросы, Сырецкий лагерь. И рассказ свидетеля - динамовца Федора Тютчева, который видел последние мгновения своих друзей именно так. Вместо отработанной процедуры расстрела - каждого пятого, второго, третьего - немец выдернул из ряда Николая Трусевича, Ивана Кузьменко, Алексея Клименко. Уложили на землю. Целились точно в затылок.
Откуда все это знаю? Не из фашистами выпускаемых газетенок и не по рассказам каких-то людей, выдающих себя за неведомых запасных. Весной 1985 разыскал в Киеве троих выживших и тогда еще живущих участников тех матчей. Василий Алексеевич Сухарев перенес инсульт, и волновать его было никак нельзя. Зато часами просиживал в аскетичной квартирке азартного игрока-лошадника, заслуженного тренера Украины Владимира Николаевича Балакина. Но еще больше рассказал мне в Киеве, а потом и в Москве Макар Михайлович Гончаренко, сохранивший отличную память и вполне приличную спортивную форму.
А совсем недавно, в апреле, о матчах киевского "Динамо" и об одном из их главных участников, поведала мне известная наша теннисистка, многократная чемпионка СССР и просто милейший человек Валерия Титова. Девичья фамилия жены многократного олимпийского чемпиона, гимнаста Юрия Титова - Кузьменко Валерия Ивановна. Она, дочь того самого расстрелянного полузащитника киевского "Динамо" Ивана Кузьменко, написала книгу "И дар богов...". О теннисе, о себе и, конечно, об отце.
Вот кто был человеком решительным! Он расстался с женщиной, родившей Валерию, без колебаний: та отказалась кормить ребенка грудью. Правый полузащитник мгновенно договорился с другом по команде Анатолием Гербером, чтобы его жена, только что родившая мальчика, разрешила брать грудное молоко... А потом судьба быстро улыбнулась: он встретил женщину - верную жену и хорошую мать для их Валерии.
Киевляне, сыгравшие в гостях с днепропетровским "Динамо", никогда не жалели, что пригласили молчаливого паренька по кличке Ванюша. Как рассказывает Валерия Ивановна, ее отец в 1935 и 1936 годах играл за сборную страны, встречался с командами Франции и Турции. А на Рабочей Спартакиаде 1938 года в Париже Иван Кузьменко получил специальный приз лучшему полузащитнику - мяч с автографами знаменитых футболистов. Трофей свой он не поставил на полку, а, надув мяч двумя-тремя камерами (для тяжести), после тренировок отрабатывал удары. Бил издали, а в ворота ставил шеренгу болельщиков-добровольцев. Знаменитый голкипер киевского "Динамо" Издковский называл Ванюшу грозой, от его ударов у вратарей пухли ладони. Вот уж дал Бог человеку мощный ударище...
А в жизни тихий Кузьменко любил что-то мастерить, отдавая особое предпочтение вышиванию специальной иглой бархатных ковриков на сюжеты из басен Крылова. Он, и сам выходивший на корт, мечтал отдать дочку в теннис, и не к кому-нибудь, а многократной чемпионке страны Ольге Калмыковой.
Но увидеть Валерию чемпионкой Ивану Кузьменко не довелось. 22 июня 1941-го семья собиралась на стадион, поддержать "Динамо". Сам Ванюша играть не мог: накануне в матче с "Зенитом" получил тяжелую травму ключицы. Но объявили - война, и Валерия с сестрой разревелись. И тогда папа посадил на колени, спокойно сказал: "Ерунда, смотрите, какие мы большие и сильные!" Через несколько дней он пришел домой в солдатской форме, пилотке, с вещмешком. А рука - на перевязи. Вылечиться ему было так и не суждено. Даже те матчи в занятом немцами Киеве он играл, мучаясь от боли. Потом было два письма, видимо, разведбатальон, и быстро присвоенное после выполнения задания звание старшего лейтенанта. Больше ни встреч, ни писем, а эти два хранятся у Валерии Ивановны. Правда, однажды они с мамой увидели отца. В госпиталь в Пятигорске, где мать работала медсестрой и куда брала дочурок, привезли кинокартину "Вратарь": отец в смешной форме "Черных буйволов" готовился бить пенальти в ворота известного по фильму вратаря Кандидова. Кузьменко всегда 11-метровые забивал, но здесь Кандидову по сюжету этого не полагалось. Режиссер не велел, но актера Плужника, игравшего голкипера, Ванюша здорово помучил.
А потом семья получила извещение: отец расстрелян фашистами в Киеве. Семья Кузьменко, вернувшись в разбитый город в 1944-м, искала своего отца и мужа, выясняла подробности. В основном, как теперь совершенно ясно, они совпали с теми, что рассказывали мне Гончаренко и Балакин. Да другого и быть не могло. С трудом выбирались из того самого трагического окружения, где гибли дивизиями, пробирались в город, как-то устраивались на работу. И когда пришел назначенный судьбою час, били немцев футболом. Были те футболисты в свои за 30 сильны спайкой, молча сознавали, что вершат на стадионе то, чего не успели на фронте. Не приходила в голову спасительная мыслишка - уступить, сгонять вничью.
Правда, у Валерии Кузьменко-Титовой несколько иная версия гибели четырех динамовцев. Николая Коротких арестовали последним, а замучили на Короленко, 33, в гестапо - первым. Был он единственным из семнадцати членом партии, да еще и кадровым офицером НКВД. И Николая Трусевича, Алексея Клименко и ее отца Ивана Кузьменко выбрали из всех остальных игроков тоже не случайно. Предатель, именем которого не хочу осквернять это повествование, как и цитатками из фашистских оккупационных листков, настучал: вот трое из НКВД.
О подвиге динамовцев написаны книги, сняты фильмы. Я видел три: наш, американский, в котором вместе со знаменитым Майклом Кейном играли великий Пеле и капитан английской сборной, чемпион мира-1966 Бобби Мур, и еще документальный греческий. Греки ухитрились разыскать немца, сыгравшего в последнем матче. И тот оказался человеком честным, перед камерой признав: "Перед матчем к нам в раздевалку пришел офицер, он сказал, что это - особый поединок, и вы должны сыграть его так, чтобы доказать превосходство арийской расы". Напомню тем, кто не забыл: и этот матч выиграли динамовцы. Наши.
А мою давнишнюю документальную повесть о тех матчах недавно разыскал и с моего разрешения в сокращенном варианте перепечатал на английском серьезный американский журнал. Потом раздались звонки, посыпались послания по электронной почте: сюжетом заинтересовались в Голливуде. Не самая хорошая пора сейчас в наших с американцами отношениях, но и они отдают дань уважения человеческому бесстрашию.
Закончу эту статью словами Валерии Ивановны Кузьменко-Титовой:
- Те матчи считают в мире ярким проявлением мужества. А у нас до сих пор никак не могут определиться, как относиться к футболистам, которые дали бой тем единственным способом, которым могли.
Светлая этим четверым память...