Прежде я встречался с отставным генералом Вольфом и его супругой Андреа в Москве. После той
Прежде я встречался с отставным генералом Вольфом и его супругой Андреа в Москве. После той встречи понял, почему за три десятилетия разведка Германской Демократической Республики превратилась в одну из мощнейших спецслужб мира. Так силен, интеллигентен и, главное, прозорлив был ее шеф.
Несколько опубликованных бесед в газете, подробный рассказ о Маркусе в изданиях с твердым переплетом - и отношения, что называется, сложились. Мы перезванивались. Вольф присылал мне свои книги. Получал в ответ мои.
Осенью прошлого года перед съемками фильма о Козлове я через съемочную группу, отправившуюся в Берлин, передал ему список вопросов, на которые Маркус твердо пообещал ответить. Но предупредив: "Николай, не выходя за рамки".
Картина долго монтировалась. Сегодня готов черновой вариант. И просматривая его в минувшие выходные, ей-Богу, схватился за сердце, услышав такой знакомый голос Маркуса.
На 84-м году в ночь на 9 ноября 2006-го он тихо скончался во сне. Так что после этого интервью других уже быть не могло.
- Оглядываясь назад, вспоминая историю и зная теперь, чем она закончилась, многие высказывают сомнения: а нужна ли была вообще вся эта борьба разведок, затеянная после второй мировой?
- Я отвечу вам так. В начале 60-х годов холодная война разворачивалась уже на очень быстрых оборотах. Позади оказались события в Германии и путч в Венгрии. И как тут было обойтись без действий разведки? В том числе и нелегальной.
- Что вообще входило в задачу разведчика, живущего в стране под чужим именем?
- Нелегал может иметь разные задания. Выделю первое: контролировать других агентов, источники, которые на него работают, и организовать надежную связь с ними и Центром. Это весьма важно. То есть фактически руководить так называемой нелегальной резидентурой. Возможна и другая задача - нелегал в одиночку устанавливает контакты для добычи информации.
- То есть вербует агентов?
- Ну, вербовать или не вербовать - зависит от очень конкретных условий. Как правило, такое происходит с санкции Центра. Но обычно, действуя на свой страх и риск, нелегалы не всегда придерживаются столь строгой дисциплины. Они решают многие вопросы самостоятельно. И еще надо обязательно наладить семейную жизнь так, чтобы это не вызывало подозрений у окружающих. Подобное не всегда удается. Дети не догадываются о том, чем занимаются родители. Возникают противоречия. Возьмите то же "дело Гийома".
- Речь о вашем кадровом сотруднике, долгие годы работавшем советником у канцлера ФРГ Вилли Брандта?
- Его сыну исполнилось лет 16 - 17, и он был крайне левых взглядов, входил в ФРГ в Союз левой молодежи. Больше того: считал отца (нашего агента) правым консерватором, предателем и так далее.
- К счастью, в отношении детей советских нелегалов (за границей у супругов Козловых, например, родилось двое) таких проблем не возникало. Как бы вы оценили деятельность нашей нелегальной разведки?
- Я с гордостью смотрел на русских нелегалов. Очень трудно полностью стать, к примеру, немцем. Это касается и языка с его диалектами, и знания обычаев, нравов страны... Есть целый ряд признаков, по которым, скажем, западногерманская контрразведка устанавливала чужих. И, знаете, эти признаки работали. Так что я порой восхищался смелостью и русских нелегалов, и вообще советских людей другой национальности, которые успешно выполняли такую опаснейшую работу.
- Маркус, Алексей Козлов рассказывал мне, что его обменяли на офицера армии ЮАР, который попал в плен в Анголе, и еще на 11 западногерманских разведчиков, которых отдала ГДР! А тогдашний начальник Козлова генерал Дроздов с улыбкой добавил, что "если б они знали о Козлове все, то запросили б еще больше". Не расскажите, как готовилась та операция?
- Можно по-разному оценивать личность бывшего министра госбезопасности ГДР Эриха Мильке. Но что касается борьбы за освобождение разведчиков, которые попали в беду, тут он делал абсолютно все. И готов был отдавать как эквивалент обмена значительно большее количество западных агентов. Что касается Козлова, то я знал через Мильке, что довольно длительное время готовился крупный и сложный обмен. Да, это было темой наших разговоров: советский разведчик, сидевший в тюрьме Южной Африки, и его судьба. Освобождение этого человека мы считали и своим большим успехом.
- А до этого вы с Алексеем Михайловичем не общались?
- Нет. Впервые увидел его на одном из наших объектов прикрытия - уже после совершения обмена. Около нашего атомного бомбоубежища близ холмов построили целый комплекс коттеджей. Там мы его и ждали. Вошел Алексей, и я сразу понял: настоящий русский мужик. Мы быстро прониклись к нему уважением, даже любовью. И, признаться, когда позже я узнал, что многие годы он выступал в качестве немца, для меня это стало откровением.
- А не поразило ли вас еще больше, когда, проведя лишь три года дома, Козлов в 1985 году снова на долгие годы отправился в командировку - и опять нелегалом?
- Козлов - разведчик, который много лет выполнял такого рода задания. Он делал это с увлечением. А с увлечением такую работу выполняет не каждый. У Алексея же это вошло в плоть и кровь. И становилось понятно, что его всегда будет тянуть к нелегальной разведке.
Однако новый выезд за кордон после возвращения на Родину из тюрьмы, и снова для выполнения нелегального задания - это меня весьма удивило. У нас бывало, что разведчик засветился, отбыл наказание или был обменен, и мы его вновь использовали. Но как? На своей территории или на территории дружественных стран. Например, в Болгарии, где на черноморских пляжах загорало много западных туристов, особенно западногерманских отпускников. В том числе секретарш из ведомств, которые могли нас интересовать. Да, такие случаи были. Но использовать для работы в странах НАТО или в других государствах, которые представляли для нас интерес? Нет, такого что-то не припомню.
А ведь Козлов, по его словам, после этого работал 10 лет - до 1997 года. Повторял: "Работа была интересная. Очень интересная. Какая? Не спрашивай - все равно не скажу".