или Как конструкторы испугались тараканов
Эту сногсшибательную новость заводчане обсуждали в курилке, столовой и на пути к проходной: тараканы в сборочном цехе проникли в отсеки пилотируемой космической станции! Что будет, если в оставшееся до старта время они умножат свои ряды и оккупируют внутреннее запанельное пространство? Это же катастрофа...
Кто-то, говорят, видел спешащего усача в жилом отсеке станции. Но откуда могли взяться противные насекомые в цехе, где стерильность возведена в абсолют? Здесь проводится тщательнейшая уборка: монтажники, будто хирурги, переодеваются в комбезы, а все устанавливаемое на станции оборудование подвергается дезинфекции. Какие уж тут тараканы! Но ведь люди видели…
– Это было в январе 1974-го, мы готовили к запуску орбитальную станцию «Салют-4», – вспоминает Лев Десинов, возглавляющий сегодня Лабораторию дистанционного зондирования Земли из космоса. – Я был тогда ведущим инженером в КБ «Салют», возглавлял небольшую группу, которая занималась разработкой документации по установке научной аппаратуры и оборудования на станции и отслеживала монтажные работы. Этого оборудования, кстати, было много – 2 тонны. Возник, понятно, вопрос: могли ли тараканы попасть в отсеки с, например, орбитальным солнечным телескопом или рентгеновскими инструментами, спектрометрами? Маловероятно, но...
Поначалу, рассказывает мой собеседник, начальство пропустило слух про тараканов мимо ушей: других проблем хватало. Судьба станций «Салют» вообще складывалась очень непросто. Два «центровых» главных конструктора, Василий Павлович Мишин (преемник С.П. Королева) и Владимир Николаевич Челомей, у которых сложились отнюдь не дружеские отношения, в апреле 1972-го вдруг выступили единым фронтом – обратились к министру с предложением закрыть работы по «Салютам». Челомей хотел делать военные станции «Алмаз», а Мишин – многоцелевые орбитальные комплексы. Вопрос завис. Только вмешательство секретаря ЦК КПСС Дмитрия Устинова и его жесткое указание продолжать работы поставили точку в споре. Но энтузиазма эти интриги не прибавили. А тут какие-то тараканы…
– Наконец, на очередной оперативке смущенный начальник цеха сообщил, что на станции видели тараканов, – продолжает Лев Десинов. – Помню, как напряглись начальники. Одно дело болтовня в курилке, другое – официальное заявление. Тут же пошли указания: найти работников, которые лично видели тараканов, вызвать биологов, провести расследование и доложить через три дня.
И началось! Расспрашивали всех, но никто не лез в главные свидетели. Может, и в самом деле слухи родились на пустом месте, а может, боялись упреков в том, что не забили тревогу сразу же по горячим следам. Так и доложили на совещании: «Свидетелей не нашли, но тема горячо обсуждается». Ясности не прибавилось, но и отмахнуться, отшутиться про «тараканов в голове» начальство не решалось. Риск-то таился немалый.
Была в то время на заводе бригада особо головастых конструкторов. На этот раз техзадание звучало как анекдот: «Разработайте суперэффективные ловушки для насекомых!» И ребята постарались, изобрели нечто особенное. Была предложена и тщательно рассчитанная схема их расстановки на станции. На два дня, субботу и воскресенье, работы в цехе свернули ради проведения опыта. А понедельник принес неприятный сюрприз: многие тараканьи ловушки… исчезли. Настолько они были хороши, что кто-то не смог удержаться от соблазна и стащил их самым пошлым образом (в то время тараканы терроризировали горожан).
«В этих условиях невозможно дать однозначный ответ», – заявили на оперативке авторы изобретения. И тогда кто-то предложил новое гарантированное решение проблемы: вымораживание насекомых. Надо выкатить станцию на мороз, открыть люки, и через какое-то время ни одного живого таракана на «Салюте» уж точно не останется. Эта идея казалась простой, а потому гениальной.
И вот, дождавшись 25-градусного январского мороза, вывезли 19-тонную махину в заводской двор, опломбировали и оставили на двое суток. Затем вернули станцию в цех, и работа продолжилась своим чередом.
Никто не подумал о том, какие последствия может иметь «замораживание». А они не заставили себя ждать.
– Через два-три месяца на уникальном орбитальном солнечном телескопе ОСТ-1, главной изюминке всей «науки» на станции, появилась ржавчина, – рассказывает Десинов. – Это был принципиально новый астрофизический инструментальный комплекс, созданный в Крымской астрофизической обсерватории под Бахчисараем. Большая конусообразная конструкция, раза в полтора выше человека, диаметр достигает полутора метров, зеркала и вся механика изготовлены с фантастической точностью. Ржавчина, по словам конструктора ОСТ-1 Андрея Брунса, резко снижала возможности нового комплекса. Это был нокаут…
Ученые тяжело переживали неожиданное осложнение. Это был уже четвертый телескоп, который устанавливали на орбитальные станции. На первом «Салюте» в 1971-м не открылась крышка отсека научной аппаратуры, телескоп не смог работать. В 1972-м станцию не удалось вывести на орбиту из-за аварии ракеты-носителя. Станция в 1973 году была запущена по плану, но из-за отказа датчиков ориентации контроль был потерян, все топливо быстро выработалось. Официально тогда сообщалось о запуске не орбитальной станции, а спутника «Космос-557» (неудачи старались скрывать). И вот четвертая попытка накрывается ржавым тазом...
Но в Крымской обсерватории совершили настоящее чудо: в рекордно короткие сроки изготовили новый телескоп, который разместили на «Салюте» вместо забракованного.
Только вздохнули облегченно, как обнаружилась ржавчина на рентгеновском телескопе Физического института имени Лебедева РАН. Времени на замену уже не оставалось. Как посчитали специалисты, здесь ржавчина не влекла серьезных последствий. Потом коррозию заметили и на инфракрасном телескопе…
– Так и запустили «Салют-4» с научным оборудованием, на котором красовались следы ржавчины, – подытоживает Лев Васильевич. – К счастью, все исследования были проведены, результаты получены. Два экипажа работали на станции: Алексей Губарев – Георгий Гречко и Петр Климук – Виталий Севастьянов. Научную программу они выполнили полностью. Впрочем, может, оборудование работало бы лучше, не будь той проклятой ржавчины. Мы шли тогда непроторенными путями, принимали неординарные решения и, конечно же, порой ошибались. Времени всегда было в обрез, решения надо было принимать быстро. Но урок тогда мы получили хороший. Больше никогда орбитальные станции, корабли, спутники во время монтажа на мороз не выставляли.