В Москве открылась выставка, посвященная великому итальянскому композитору
Экспозиция «Джузеппе Верди. Музыка и культура», открывшаяся 1 июля в московской мемориальной усадьбе Ф.И.Шаляпина, продлится до 31 августа. Это одно из самых содержательных и символических событий перекрестного года культуры и туризма «Россия-Италия».
Символично уже то, что выставка, посвященная величайшему из итальянских композиторов, разместилась в доме величайшего из русских оперных певцов. При жизни они не встречались — хотя сложись обстоятельства чуть-чуть по-другому, могли бы и встретиться. Верди достаточно долго, в течение двух лет, жил в российской столице, когда там ставилась его опера «Сила судьбы», специально написанная для только что открывшегося Мариинского театра. Правда, это случилось за несколько лет до рождения Федора Ивановича. А триумфальный дебют Шаляпина в миланском театре «Ла Скала» в опере Бойто «Мефистофель», сделавший феноменального русского баса одним из желаннейших гостей итальянской публики, пришелся на март 1901 года — всего два месяца спустя после смерти Верди.
Родство эпох и культур и ощущение «возможной встречи» — одна из самых главных удач выставки, устроенной совместными усилиями нашего Музейного объединения имени Глинки и двух итальянских — Центрального музея звука и записи и Центрального музея Рисорджименто (директор последнего Марко Пиццо — куратор проекта). В интерьерах шаляпинской усадьбы с ее прекрасным садом (в эти жаркие дни он выглядит совсем по-итальянски) органично смотрятся портреты композитора, написавшего «Дон Карлоса» и другие оперы, в которых блистал Шаляпин. При этом выставка — не просто ряд фотографий, рукописей, писем Верди. В представленных экспонатах есть, помимо информации, и своя «интонация», дающая почувствовать отношение итальянцев к Верди, его место в их жизни, и не только музыкальной. Вот, например, афиша общенационального собрания руководителей итальянских областей и коммун, прошедшего в 1895 году: в честь лидеров страны дается, понятное дело, «Аида» — самая пышная опера «маэстро революции» (такой эпитет прочно прикрепился к Верди в эпоху Рисорджименто — освобождения и объединения Италии). А вот шуточный рисунок, посвященный сразу двум самым знаменитым итальянцам эпохи — Верди и Гарибальди: внешность — от революционера, а щеголеватая одежда — от вердиевского персонажа Риголетто (в ту пору военачальник неудачно воевал против немцев во Франции, и художник изобразил его шутом).
Один из лейтмотивов выставки — Верди и звукозапись. Представлены четыре эпохи в фиксации и воспроизведении звука: фонограф, грампластинки на 78 и 33 оборота и компакт-диски. В том числе — прижизненные записи вердиевских арий. Признаюсь — именно благодаря этой выставке впервые увидел, как выглядели звукозаписи 1880-х — 1890-х годов: аккуратные цилиндрические баночки с красивыми художественно оформленными этикетками наверху, указывающими, что записано на валике, лежащем внутри.
Кое-что можно даже послушать. Конечно, не сами эти валики — они как раритеты упрятаны в стеклянные стенды. Но интерактивная витрина позволяет посетителям самим выбрать эпоху, произведение, исполнителя — и сравнить, как, например, звучит финальная ария из «Отелло» в фонографической фиксации 1900-х годов (поет Франческо Таманьо), песенка Герцога из «Риголетто» на грампластинке 1903-го (французский тенор Огюст Афр) или фрагмент из той же «Силы судьбы» на СD 1990-х (Ольга Бородина). А благодаря видеоэкранам оживают кинозаписи Артуро Тосканини, Марио дель Монако и других легендарных исполнителей...
Одно жаль: выставка невелика — две-три комнаты на первом этаже дома и столько же наверху. Верди — такая гигантская фигура, что истории постановок какой-нибудь одной его оперы хватило бы на целую экспозицию — а опер Верди написал 28, а еще — величайший из всех Реквиемов мира, а еще — грандиозные Четыре духовных пьесы (хоры поистине космического звучания, где Верди заглядывает в ХХ век), десятки других произведений... Впрочем, тогда пришлось бы арендовать огромный зал — а дом Шаляпина невелик. Федор Иванович был небедным человеком, но куда его усадебке до, скажем, тысячеметрового замка Аллы Пугачевой. С другой стороны, в камерности — своя прелесть: если Верди пришел в гости к Шаляпину, то мы, можно считать — к ним обоим.