Под занавес юбилейного 10-го сезона прямых трансляций из Метрополитен-оперы нам показали «Электру» Рихарда Штрауса
Метрополитен-опера провела последнюю в этом сезоне прямую кинотрансляцию. На экраны 70 стран мира, включая четыре десятка российских городов, передали оперу Рихарда Штрауса «Электра» – самую шокирующую из всех партитур прославленного немецкого композитора. Спектакль получился по-штраусовски суровым (в соответствии с предельно жестким экспрессионизмом этого опуса 1909 года) и по-штраусовски же роскошным (если иметь в виду блеск звездного состава солистов и мощь оркестра).
«Электра» – пик эмоциональной взвинченности в творчестве Штрауса. Она жестче даже «Саломеи», где при всей неврастеничности героев есть значительные куски настоящей лирики, наполненной любовным чувством. В «Электре» суровость античной трагедии помножается на психологические (если не психические) сломы декаданса. Почти все герои этого произведения – маниакальные больные. Царица Клитемнестра, некогда под влиянием любовника убившая своего мужа Агамемнона, мучима кошмарными видениями и готова на все, вплоть до нового кровопролития, чтобы от них избавиться. Ее старшая дочь Электра не может думать ни о чем, кроме мести, навязчивым символом которой для нее становится пляска до упада на крови убитых преступников. Лишь у одной Хрисофемиды, младшей сестры Электры, мысли сосредоточены на нормальном женском деле – продолжении рода, но и они под воздействием окружения принимают гипертрофированный характер: рожать как можно больше детей и не думать больше ни о чем. Ну, а брат Электры и Хрисофемиды Орест схематизирован почти до роботоподобности: его единственная задача – осуществить возмездие, после чего каменным шагом удалиться.
Соответственно к персонажам трудно применить понятие «психологическая характеристика». Штраус скорее создает общую для большинства героев интонационную атмосферу экзальтации, в которой не так уж сильно различаются варианты: Электра поагрессивнее, Хрисофемида помягче, Клитемнестра – истеричнее их всех. И эти оттенки великолепно передает тройка главных исполнительниц. Причем трудно сказать, кто из них роскошнее как певица. Возможно, сопрано Адрианы Печенки (Хрисофемида) даже больше соответствует вагнеровско-штраусовскому идеалу: оно необъятно по мощи, оттенкам, красоте. Равно как и высокое меццо Вальтрауд Майер в партии Клитемнестры. На этом фоне голос Нины Стемме с его чуть затрудненной атакой, а то и жирноватым качанием может показаться небезупречным. Но вслушиваясь и всматриваясь в то, как артистка ведет роль, понимаешь, что дирижер Эса-Пекка Салонен и те, кто помогал ему в кастинге, не случайно остановили выбор именно на Нине. Здесь и нужна такая героиня-зверь с проскальзывающей хрипотцой, не боящаяся предстать откровенно некрасивой. Не в красоте ее сила, а в дикой страсти.
Наоборот, глубокий, могуче-обволакивающий бас-баритон Эрика Оуэнса (Орест) почти бесстрастен, вместе с залихватски-дерганым тенором Буркхарда Ульриха (Эгист) оттеняя и дополняя вокальную партитуру спектакля.
Что до оркестра, то главное достижение дирижера, на мой взгляд – в том, что этот звучащий океан (говорят, в «Электре» – самая гигантская оркестровая партитура из всех опер мира) не топит в своей пучине, а бережно поддерживает певческие голоса, в то же время ни на секунду не давая забыть, какая грозная бездна колышется под каждым из персонажей этой музыкальной драмы.
Зрительно же спектакль предельно прост. Одна-единственная декорация от начала до конца этого одноактного действа изображает двор древнего дворца-крепости, лишенный каких-либо украшений. Героини – в платьях с легким намеком на «греческий» стиль, вошедший в моду в эпоху декаданса. Электра, правда, носит не платье, а скорее тюремную робу. Мужчины же одеты в «английские» костюмы – но их нейтральный покрой не режет глаз, да и эти персонажи, как уже было сказано, важны скорее в качестве фона и контраста для женских образов, чем как самостоятельные фигуры.
Из того немногого, в чем проявил вольность режиссер Патрис Шеро (к сожалению, умерший в 2013 году, это его последняя работа в опере, осуществленная на фестивале в Экс-ан-Провансе): Электра в конце не пляшет до смертельного упада. Наказание, которое посылает ей судьба за маниакальную мстительность, иное: ее ноги ВОВСЕ ОТКАЗЫВАЮТСЯ плясать. Почти как в старой грустной шутке про поднесенную в смертный миг чашку воды: а пить-то не хочется… И этот внезапный паралич в момент, казалось бы, полного торжества – еще более жестокая кара изуродованной душе, чем смерть.
Как всегда, в конце сезона немного грустно. Правда, заботами российского агентства CoolConnections, осуществляющего доставку в нашу страну сигнала из Метрополитен и других зарубежных театров, нас еще ожидают повторы в записи: «Искатели жемчуга» (8 и 22 мая), «Мадам Баттерфляй» (5, 7, 11, 14, 20, 24, 28, 29 мая, 20 июня), «Манон Леско» (20 мая), «Роберто Девере» (22, 24, 25, 29 мая), «Турандот» (14 мая, 6 июня), «Электра» (5 июня).
На следующий сезон Метрополитен-опера составила не менее интересные планы. 8 октября из Нью-Йорка на весь мир передадут «Тристана и Изольду». Затем – «Дон Жуана», «Набукко», «Ромео и Джульетту», «Русалку», «Травиату», «Идоменея», «Евгения Онегина», «Кавалера розы», оперу современной финской сочинительницы Кайя Саариахо «Любовь издалека».