.jpg)
В разные века правители отвечали одинаково: не мы! И назначали виновных…
«Из-за уменьшения числа жителей предполагалось изобилие всех плодов земных, но вследствие проявленной людьми неблагодарности они необыкновенно вздорожали» — так средневековый историк Маттео Виллани описал причины экономического кризиса во Флоренции в XIV веке. Население, точней, та его половина, что все-таки уцелела после пандемии чумы, опять все сделала не так! Да и мы с вами не лучше. Вот недавно и глава Центробанка Эльвира Набиуллина попеняла согражданам: мол, в росте инфляции ваша вина, много покупаете, кредиты берете. И не возразишь — грешны. Впрочем, такое случалось и до нас.
Старинная миниатюра (фото слева), украшающая фойе одного из банков в деловом квартале Флоренции, пожалуй, единственная, где запечатлено это знаковое событие. Флорентийский капитал, который уже оплел золотой сетью всю континентальную Европу, в начале XIV века пришел и в Туманный Альбион. Там после изгнания евреев в 1290 году не осталось ни одной конторы ростовщика, взять деньги в долг было невозможно. Понятно, с какой радостью встретил король Эдуард II приехавших к нему банкиров Барди и Перуцци, крупнейших на тот момент финансовых олигархов Европы. В обмен на крупные кредиты ростовщикам отдали государственную монополию на торговлю шерстью, а потом и право собирать в стране налоги — как они уже делали это в Германии и Франции (на фото справа). Церковную десятину, кстати, теперь доставляли папе в Рим посредством «новых банковских технологий»: векселя на предъявителя можно было обналичить в любом крупном городе Европы, где у торгового дома «Барди и Перуцци» был филиал.
Все это продолжилось при Эдуарде III, который еще и начал на заемные деньги Столетнюю войну (1337-1453) с Францией. Противник, понятное дело, получал средства из того же источника. Компания «Барди и Перуцци» практически стала министерством финансов Англии, занимаясь ее доходами и расходами, выдавая деньги королю и придворным, а также ссужая частных лиц из окружения монарха и влияя через них на политику страны. А флорентийский флорин, самая надежная валюта Европы, стоил дороже английского фунта.
Чтобы укрепить национальную валюту, Эдуард III выпустил было английский флорин. Но местные банкиры, сговорившись с флорентийскими, отказались принимать новые деньги. И тогда король сделал то, что позже назовут первым общеевропейским дефолтом: объявил себя банкротом. Бонифацио ди Томмазо, глава лондонского филиала «Барди и Перуцци», после встречи с королем вечером умер от сердечного приступа. Немудрено: Англия задолжала компании гигантскую сумму — 1,7 млн флоринов, больше шести тонн чистого золота (а весь золотой запас Европы составлял тогда порядка 60 тонн). Для сравнения: на 1 ноября 2021 года золотой резерв России — 2300,49 тонны. А в 60 тонн он оценивался 100 лет назад, когда к концу 1921-го большевики вывезли из страны почти 376 тонн: четверть пошла на закупки зерна, а остальное «золото партии» осело в зарубежных банках на случай форс-мажора (читай: потери власти).
Объявив «суверенный дефолт» и обанкротившись, Англия потянула за собой Флоренцию, а когда и Франция отказалась платить по долгам, экономика Европы рухнула. К финансовой чуме прибавилась бубонная. А дальше, как мы уже знаем от Маттео Виллани, — рост цен, голод. Извес-тен и виновник — неблагодарный народ...
На картине Джона Милле «Гугенот в день святого Варфоломея» (1852) нет кровавых сцен, привычных для изображения Варфоломеевской ночи, когда только в Париже убили 3-5 тысяч протестантов, а по всей Франции — больше 20 тысяч. Но мы видим белую повязку, которую девушка-католичка пытается завязать возлюбленному (это своего рода пароль-оберег для католиков) и понимаем, что последует совсем скоро...
Интересно, что одним из первых на ту резню откликнулся Иван Грозный. В послании германскому императору Максимилиану II он написал, что «французский король бесчеловечно и безумно поступил, убив столько тысяч людей, включая младенцев». Оставим за скобками, что пишет это царь, который четырьмя годами раньше развязал невиданный до того времени «большой террор», став, собственно, родоначальником массовых репрессий в России, а в 1570-м утопил в крови Новгород, где ему почудился заговор. Любопытно другое. Несмотря на то, что, по версии Лувра, причиной трагедии было стихийное возмущение народа против иноверцев, русский царь, имевший осведомителей во всех европейских столицах, не сомневался, что резня спланирована заранее, а ее организаторы — Екатерина Медичи и ее сын Карл IX.
Протестантов, приехавших в Париж на свадьбу гугенота, короля Наварры Генриха Бурбона с сестрой короля Франции Маргаритой Валуа, назначили ответственными за нищету и голод, царившие после десятилетия разрушительных династических войн. Горожане, измученные ростом цен, готовы были вот-вот взяться за оружие. Тут и раскрылся некий заговор гугенотов против короля и католической церкви. И недовольство было направлено в нужное русло...
А здесь перед нами (фото внизу) — символ самой обвальной инфляции в Европе. В ноябре 1923 года в Германии, которая тогда была Веймарской республикой, 1 доллар США стоил как раз столько: 100 пачек по 1 тысяче марок. Но и на 100 тысяч марок что-нибудь купить было уже невозможно. И цены продолжали расти. Так, 3 ноября батон хлеба стоил 3 млрд, а через две недели — уже триллион марок (единица с 12 нулями!). В день рейхсбанк печатал по 120 трлн, причем рисунок на купюры наносили только с одной стороны в целях экономии. А правительство, вместо того чтобы остановить эмиссию и начать денежную реформу, медлило.
.jpg)
Ошибкой был и призыв ко всеобщей стачке горняков, когда в январе 1923 года Франция и Бельгия ввели в бассейн Рура свои войска, чтобы взять под контроль сталелитейные заводы и угольные шахты: поскольку республика объявила себя банкротом, ей разрешили платить репарации «натурой» (сумма, к слову, внушительная — 132 млрд золотых марок, в нынешних ценах это 420 млрд долларов, которые Германия смогла полностью уплатить лишь в 2010 году). Забастовка продлилась 10 месяцев и только усугубила ситуацию. Именно в ноябре напечатали купюру самого крупного номинала, 100 трлн (на верхнем снимке внизу): стоимость костюма и ботинок.
В общем, лишь когда деньгами стали обклеивать стены и топить печки, а торговля превратилась в натуральный обмен, правительство решилось на реформу. Новую рентенмарку (на фото) стали обменивать в соотношении 1 к 1 трлн! А в августе 1924-го вернулась рейхсмарка, на треть обеспеченная золотом. Скоро на ней появится свастика: самый пострадавший от гиперинфляции средний класс наконец-то нашел заступника, который хорошо знал, кто виноват во всех его бедах.
Кстати, большевистская Россия, тоже пережившая сильнейшую инфляцию (в начале 1920-х рост цен превышал 1300%), перешла на твердую валюту раньше Германии: 27 ноября 1922 года в денежном обращении впервые появился червонец. Он помог России выбраться из кризиса и справиться с инфляцией. Которой, как нам объясняли, в СССР и вовсе не было и быть не могло...
.jpg)
Помните этот момент из фильма «Берегись автомобиля»? Покупательница, придя в комиссионку за жутко дефицитным магнитофоном, который ей пообещали «изыскать» за 50 рублей, вдруг слышит, что стоимость услуги выросла больше чем наполовину. Мы не знаем, сколько стоил сам магнитофон, но вряд ли дешевле 300-400 рублей. То есть продавец (Андрей Миронов) «прибросил» к покупке героини Галины Волчек сначала 15%, а потом и все 25%: дополнительный «налог», который платили граждане СССР за возможность купить товары, которых нет на прилавках. Причем размер и рост этого «налога» никаким разнарядкам не подчинялся и в статистике не учитывался.
Нет, официально все выглядело замечательно: неуклонный рост благосостояния трудящихся, регулярное повышение зарплат. И тихий, примерно на столько же или даже больше, рост цен. Маленькая хитрость с большими нулями.
Еще интересней случалось со снижением цен. Вот, например, как прошло одно из них — в 1935-м. К этому времени стало очевидно, что пора бы поднять зарплаты медработникам, но денег, как всегда, не хватало. Придумали ловкий ход: снизили в 2-3 раза цены на медикаменты — и одновременно прекратили бесплатную раздачу лекарств в больницах, фельдшерских медпунктах и поликлиниках. А ведь в глубинке это были единственные места, где люди, особенно малообеспеченные, могли получить медикаменты. Жители деревень и поселков стали писать жалобы — ну как у нас при «оптимизации» здравоохранения. Да где там! Полученная экономия в 120 млн рублей позволила повысить зарплаты медработникам, о чем под фанфары сообщалось в газетах и по радио (ТВ тогда, к счастью, не было). И оставила без лекарств наименее защищенные слои населения.
В общем, все в СССР было: и инфляция, и обмен денег с фактической конфискацией в 1947-м и 1961-м, и даже показательные процессы над «проклятыми расхитителями социалистической собственности». Все как у людей...