- В последний год своей жизни Василий Макарович, будучи человеком занятым, редко давал согласие пообщаться с журналистами, - рассказал "Труду" Анатолий Ковтун. - Мне повезло. С корреспондентом ТАСС Шукшин не отказался встретиться, и я приехал к нему домой на улицу Бочкова. Однако следовать разработанному мной плану он не стал. "Никаких специальных съемок делать не будем, - строго сказал Шукшин. - Времени у меня для этого нет, скоро уеду надолго в экспедицию. Так что снимайте как сможете". Через несколько минут я уже делал первые кадры: вот Шукшин у югославской стенки (которую он описал в пьесе "Энергичные люди"), вот они с женой играют в любимые нарды, вот Лидия Николаевна читает ему письма кинозрителей. Мне запомнилось письмо, подписанное пятнадцатью фамилиями бывших уголовников, которых потрясла картина "Калина красная", и они спрашивали, сидел или нет Шукшин в тюрьме. В конце приписка: "Если кто-нибудь обидит вас, Василий Макарович, немедленно сообщите нам!" А на этом снимке - Шукшин за пишущей машинкой. Над его рабочим столом я заметил фрагмент иконописи - с благословляющей рукой. И на следующем кадре я специально запечатлел Василия Макаровича со спины. Получилось, как будто рука с иконы благословляет его.
Самым сложным оказался официальный портрет. Шукшин надел пиджак и рубашку, заметив при этом, что галстуков не носит. Я отснял целую кассету. Камера ловила шукшинское лицо в разных ракурсах, но я чувствовал - снимка нет, нет того неповторимого Шукшина, каким его знают по фильмам миллионы людей. Видя мою неудовлетворенность, Василий Макарович и сам начал нервничать. Вдруг, как мне показалось, наступила какая-то таинственная тишина. Шукшин, видимо, устав от моих хлопот, о чем-то задумался и ушел в себя. Я мгновенно нажал на спуск. Шукшин вздрогнул. А я, желая закрепить успех, взялся переводить затвор, но он остался на месте. Кончилась пленка. Это был последний кадр. Но я все равно вздохнул с облегчением - портрет есть.
Через три дня я поехал вместе с Василием Макаровичем и Лидией Николаевной в подмосковные Бронницы. Они там навещали в детском саду своих дочерей Машу и Олю. Был теплый майский день. При виде дочерей лицо Шукшина потеплело. Я снимал много, но старался держаться поодаль, пользуясь мощной телеоптикой.
Потом было еще несколько фотоочерков. Шукшин среди зрителей матча СССР-США по боксу, куда его пригласили друзья-боксеры. Шукшин на съемках фильма "Они сражались за Родину" близ хутора Мелологовский Волгоградской области. Шукшин на встрече в воинской части: я был потрясен, как, затаив дыхание, его слушали солдаты. Шукшин в книжном магазине поселка Клетский. Шукшин "по межгороду" разговаривает с женой и детьми. Шукшин на берегу Дона удит рыбу... Наблюдая за Василием Макаровичем, я заметил, что он не любил праздные разговоры, так популярные в кинематографической среде, а все больше молчал, и, если собеседник для него был неинтересен, Шукшин просто уходил в себя. Снимки мои ему нравились. Он подарил мне свою новую книгу "Беседы при ясной луне", заметив: "Мы, Толя, еще на "Степане Разине" поработаем, обязательно приглашу".
В день похорон Шукшина в Доме кино было столпотворение. Тысячи людей пришли попрощаться с дорогим человеком. Первое, что я увидел, поднявшись по лестнице, - портрет Василия Макаровича, сделанный мной в нашу первую встречу у него на квартире. Теперь он приобрел какое-то новое скорбное звучание. На смертном одре Шукшин спокоен, словно спит. У изголовья лежат ветки калины. Вокруг скорбные фигуры родных и друзей. Слезы мешают снимать. Когда тело уже выносили на улицу, меня потрясло, что вокруг, сколько хватает глаз, было море народу. То там, то здесь на ветру алели красные гроздья калины. Вдруг чей-то сорванный голос прохрипел: "Посмотри, Вася, сколько народу-то пришло к тебе. Эх..."
За прошедшие с тех пор годы многие мои снимки Шукшина разошлись по тысячам изданий. К сожалению, часто их публикуют без подписи автора, а то и вовсе мое авторство приписывают себе другие. Я давно мечтал об отдельном "шукшинском" фотоальбоме, но на это нужны были большие деньги. И вот недавно нашлись спонсоры, которые собрали необходимую сумму. Для добротно изданного альбома "Время Шукшина" из моего "шукшинского" архива было отобрано 80 снимков. Предисловие написал писатель Валентин Распутин, послесловие - реставратор Савва Ямщиков. Больше половины фотографий публикуется впервые. Я их специально берег, не хотел "размениваться", печатая порознь. Это не просто документ. Для меня это святые кадры, где удалось запечатлеть душевные переживания незабвенного Василия Макаровича. Только собранные под одной обложкой эти фотоочерки дают представление о масштабах личности Шукшина-художника: писателя, режиссера, актера. Человека.