Генеральный директор Большого театра – о новом Коллективном договоре
30 июня на общей конференции Большого театра был подписан новый Коллективный договор. Документ приняли с почти советским единодушием: после 5 часов заседания 238 делегатов проголосовали «за», 2 воздержались. О том, как новшество скажется на качестве спектаклей и жизни театральных работников, журналистам рассказали генеральный директор ГАБТа Владимир Урин и некоторые его коллеги, среди которых была прима-балерина Мария Александрова.
Рабочая комиссия по написанию документа, где к 10 представителям трудового коллектива и 10 административным работникам присоединились руководители трех внутритеатральных профсоюзных организаций, трудилась с середины января. Хотя по регламенту положено укладываться в три месяца, но на задержку пошли из-за сложного графика спектаклей и гастролей.
Все участники нынешней встречи – скрипач Кирилл Филатов, режиссер Елена Балаева и другие – с воодушевлением говорили об общем стремлении к диалогу и компромиссу, нараставшем в ходе выработки текста. Не нарушил этой интонации и Владимир Урин:
«Когда впервые встречался с коллективами театра (Владимир Георгиевич назначен гендиректором ГАБТа ровно год назад. – «Труд»), было ощущение недоверия к руководству, действия которого воспринимались с подозрением. Потихоньку это ощущение стало уходить, и вчерашнее собрание это подтвердило. Мы все прошли большой путь. Комиссия именно работала, а не просто заседала: начиная с середины января каждый понедельник, то есть выходной для творческого состава день, люди трудились над текстом по три часа. Подсчитайте, сколько это за полгода… Эти девять страниц вместили то, что требует от Коллективного договора законодательство РФ: вопросы найма и увольнения, начисления зарплаты, социальных гарантий, безопасности труда. По многим показателям мы приняли нормы, даже улучшенные по сравнению с теми, которые рекомендует законодательство. Например, в случае непродления договора с работником мы извещаем его за месяц, а не за три дня, как это сказано в законе. За сверхурочную работу в ночное время доплачиваем не 20%, как по общероссийской норме, а 40. Ну а дополнительные 28 дней к отпуску творческих работников – это не наше изобретение, это еще Иосиф Виссарионович Сталин подписал…»
«В театре три профсоюза, некогда созданные в какой-то степени в альтернативу друг другу, – продолжил генеральный директор. – И не могу сказать, что между ними всегда были мир-дружба. Если раньше не удавалось подписать удовлетворительный документ, то именно поэтому. Но тут ребята и сами, без меня, пришли к необходимости взаимопонимания: объединили все три профсоюза в совет первичных профсоюзных организаций, подписали соглашение о сотрудничестве и работали над КД исходя не из местнических, а из общих интересов. Эту же комиссию вчерашняя общетеатральная конференция попросила наблюдать за выполнением КД следующие три года, на которые рассчитано его действие».
«От самого по себе подписания КД спектакли лучше не станут, – признает гендиректор. – Но есть понятие обстановки в коллективе. Яркий спектакль создается только в атмосфере любви, никак не конфликта. КД важен тем, что точно объясняет, как должны разрешаться спорные ситуации. А чтобы спектакли были талантливыми, надо брать талантливых людей и создавать им условия наибольшего благоприятствования. В этом КД тоже поможет».
Какие же особо важные вопросы, по мнению ВладимираУрина, успешно решает новый КД?
Один из них – срочные трудовые договоры. «Понимаю, тяжело творческому работнику жить с сознанием, что твой договор может быть не продлен, – заметил гендиректор. – Но, кажется, удалось убедить коллектив, что именно этот вид отношений наиболее приемлем в театре. И мы ведь не собираемся держать людей в страхе. Поэтому с рядом сотрудников еще до подписания коллективного договора начали заключать контракты на два-три года, а не на год, как было прежде».
Чтобы избежать конфликтов, порой вырастающих до трагедий (всем памятно прошлогоднее нападение на худрука балета Сергея Филина. – «Труд»), в КД, по словам Урина, предусмотрены механизмы достижения прозрачности в формировании зарплат, выплат из грантовой части театрального бюджета и премий. Этим будут заниматься специальные комиссии в каждом из творческих коллективов. «Всегда тот, кто получает меньше, недоволен, – заметил руководитель. – Но есть объективность. Если Мария Александрова за главную роль в «Укрощении строптивой» получит существенную сумму из гранта и еще премиальные, то всем будет понятно, за что. А если кто-то нарушил правила нашей работы, то штрафов у нас, конечно, нет – они не предусмотрены законами РФ, – но человеку будет точно сказано, какой части премии и за что он лишен».
Существенную, хотя, судя по реплике Урина, только консультативную, а не решающую роль при приеме и увольнении работников будут играть худсоветы, которые должны быть при каждом творческом коллективе. При наборе исполнительского состава спектаклей предпочтение должно отдаваться работникам театра, и только если в труппе подходящего артиста нет, можно привлечь кого-то со стороны. Впрочем, это положение, высказанное режиссером Еленой Балаевой, прозвучало скорее декларативно, поскольку, как мы знаем, во многих спектаклях Большого на ведущих ролях задействованы артисты других трупп, и часто именно это составляет изюминку постановки.
Касаясь судьбы тех, кто еще работает по старым, бессрочным договорам, Урин сказал:
«Я бы четко разделил фактор человеческий и деловой. Замечательный артист, слава этого театра, вчера или позавчера исполнявший главные партии, сегодня в силу возраста уже не может в них выступать. Желательно, чтобы он переходил на роли второго, третьего плана. Мы это делаем, но с большим трудом. Я говорил вчера: коллеги, вы выбрали профессию риска. Если хотите быть социально защищенными, выберите другую профессию, ходите с 9 до 6 на работу и получайте твердо установленную зарплату. Но у нас итог работы зависит не только от таланта и профессионализма, а еще и от субъективного восприятия этих качеств. К чему, увы, студентов наших консерваторий и хореографических академий психологически не готовят вообще. Конечно, есть люди, много сделавшие для театра, и надо их использовать на других должностях. Но театр не собес. Если человек не может выполнять работу, он не должен ее выполнять. Для этого в Трудовом кодексе предусмотрены механизмы, один из которых – аттестация. Даже в случае бессрочного договора. С созывом комиссии, прослушиванием и просмотром, потом тайным голосованием… Такова профессия. Еще в бытность директором Театра имени Станиславского и Немировича-Данченко мне пришлось уволить несколько человек – правда, приказ подписывал уже не я. Обращения уволенных в суд я не опасался: у нас правовое государство, администрация имеет право уволить работника, работник имеет право отстаивать свои интересы. Но вот вам доказательство эффективности механизма аттестации: ни один из тех, кто ее не прошел, в театре Станиславского судом восстановлен не был. И в Большом по людям у нас сейчас нет ни одного судебного процесса».
Как оказалось, никаких норм выработки, которые обязан выполнить артист, в Большом не установлено. «Вопрос стоит совершенно по-другому, – отметил Урин, – идет драка за роли, причем в хорошем смысле слова». – «Только в хорошем», – поддержала директора Мария Александрова, конечно же, знающая атмосферу в труппе не понаслышке.
«Хотя в больших коллективах – оркестре, мимансе, хоре – мы ввели ряд ограничений: сколько может идти репетиция, когда устраивать перерывы. Прописаны особенности работы на гастролях», – уточнил гендиректор.
Что это за особенности? Например, артисты вправе отказаться от работы при температуре на площадке ниже плюс 19 градусов. «Это очень важно, – сказала Александрова. – Не только для людей, но и для инструментов. А для балета это состояние ног и тела. И когда жарко, сложно, и когда холодно. Мы, бывало, работали при плюс пяти, зрители чувствовали себя прекрасно, распивая коньяк и укутавшись в пледы, а мы танцевали с паром изо рта».
Кирилл Филатов добавил: «Все хлопоты и расходы по выезду на гастроли берет театр. В том числе по оформлению паспорта инструмента и его страховке. Раньше люди, бывало, и сами за свои деньги страховали».
Всякий договор – не только права, но и обязанности. Урин акцентировал: «Многие солисты сегодня имеют сторонние ангажементы. Мы четко определили: пока тебе в театре не подписали разрешение, не имеешь право заключать контракт где-либо еще. Если не согласен – разрывается основной контракт, и ты уже не солист Большого театра, а свободный человек. Можешь наняться вновь на конкретный спектакль. Но те взаимные обязательства, которые приняты между участниками КД, к тебе уже не имеют отношения. Ты выполнил работу, получил деньги – до свидания...»
Категорически опроверг Урин существование в театре так называемых золотых парашютов для увольняемых: «Мы бюджетная организация и не можем тратить деньги на то, что законодательством РФ не предусмотрено. Но в Коллективном договоре прописано: если вследствие сокращения человек остался без работы, дирекция может какое-то время выплачивать ему часть заработной платы. Такие вопросы решаются индивидуально».
Ну а если все попытки администрации и артистов достичь компромисса не помогли, у коллектива остается право на забастовку – «если вы соблюли всю предусмотренную законом процедуру ее объявления, – уточнил Урин. – Но не думаю, что в Большом в ближайшее время они ожидаются. Хотя, может быть, коллеги лучше знают…»
Здесь сидящая рядом Мария Александрова расхохоталась, но комментировать подозрения директора не стала.
Не уволят ли кого-то из худруков в ближайшее время? Нет, ответил Владимир Урин: он не намерен расставаться с музыкальным руководителем Туганом Сохиевым, назначенным всего 5 месяцев назад «и очень органично входящим в дела театра». «Он просмотрел уже пять-шесть спектаклей, внимательно изучает состояние труппы, в июле приступает к репетициям «Орлеанской девы» и кастингу «Пиковой дамы» в постановке Льва Додина вместе с дирижером Михаилом Юровским, к кастингу «Кармен» с режиссером Алексеем Бородиным. А кастинг на «Свадьбу Фигаро», «Снежную королеву» и «Риголетто», то есть ко всему следующему сезону, уже выполнен», – рассказал гендиректор. Что же до руководителя балета Сергея Филина, контракт с ним действует до апреля 2016 года, и, как неоднократно говорил Владимир Урин, он по-прежнему не видит оснований его досрочно прекращать.
Журналисты не удержались от вопроса, что произошло с Сергеем Юрьевичем в прошлую пятницу, когда он внезапно попал в институт Склифософского, как было сказано сперва, с аллергическим отеком Квинке, а по позднейшим данным – со скачком давления, после чего в воскресенье столь же внезапно выписался и поехал на репетицию в театр, хотя и тот и другой диагнозы достаточно серьезны.
«Сергей Юрьевич вышел на работу, мы провели очень подробные переговоры с Юрием Посоховым и Кириллом Серебренниковым (балетмейстером и режиссером. – «Труд») относительно постановки «Героя нашего времени», – отчеканил Урин. – Сегодня (1 июля. – «Труд») Сергей Юрьевич уехал на два дня в Аахен, в клинику, это очередная плановая поездка в связи с его глазами. У него оптимистичное настроение, надеюсь, случившаяся ситуация не повторится. На генеральной репетиции «Укрощения строптивой», если с обследованием все хорошо, он будет».
Тогда одна из коллег без уточнения фамилий спросила: а можно с помощью больничного, допустим, избежать аттестации? «Были такие случаи, – ответил гендиректор. – Но я же на это время могу взять кого-то на эту ставку. И в конце концов с больничного возвращаются. Ну а если такое повторится два-три раза, этот человек по сути отрезает себе путь в суд: я легко докажу, что он уклонялся…»
Кое в чем разговор вышел за рамки обсуждения собственно договора. Генеральный директор рассказал о свежем пополнении труппы – в том числе прослушивании примерно 420 молодых певцов из Киева, Еревана, Минска и других городов, претендующих на участие в Молодежной программе Большого, восемь из них ее руководитель Дмитрий Вдовин намерен принять. Услышали журналисты о программе июльских гастролей театра в Нью-Йорке: балеты «Лебединое озеро», «Дон Кихот», «Спартак», концертное исполнение оперы «Царская невеста» под управлением Геннадия Рождественского.
По поводу известных нареканий (многие из них высказаны бывшим премьером труппы Николаем Цискаридзе) к прошедшей в 2005–2011 годах реконструкции – низкие потолки репетиционных залов, скользкий пол и т.д. – Урин сказал:
«Это не имеет прямого к КД, но выскажу свою точку зрения. Очень многое в реконструкции сделано замечательно, и в целом она совершенно позитивна. Пройдитесь по театру: вы увидите репетиционные классы, которых раньше не было. Есть недостатки? К сожалению, да. Целый ряд требований, прежде всего касающихся артистической деятельности, не учтен. Обидно, так как никто больше денег на реконструкцию нам не даст. Но в рабочем режиме мы находим возможности для улучшения. Не был запланирован фитнес-центр, который важен для балета – точнее, запланирован только в третью очередь там, где мастерские, года через три. Мы его пусть в урезанном виде, но сделали. Остро встал вопрос о замене полов в одном из репетиционных помещений – будем их менять, это здоровье и работоспособность артистов. Почти на 2 млн рублей приобретаем за счет спонсоров музыкальные инструменты, так как старые пришли в негодность. Но изменить кардинальные архитектурные решения, в том числе взять на себя обещание поднять потолок репетиционного класса, построенный без учета того, что артисты там должны поднимать своих самых любимых и красивых женщин, я не могу».
Зашла речь и о самом, наверное, экзотическом пункте Коллективного договора – обязательствах в случае ликвидации Большого театра.
«В окончательной редакции эта норма звучит иначе: «В случае реорганизации…», – улыбнулся Урин. – Поскольку даже гипотетически представить себе, что в России будет упразднен Большой театр, невозможно. А вот реорганизация хоть не очень вероятна, но вполне представима. Допустим, нам говорят: дорогие, у нас больше нет возможности содержать свыше 3000 человек (тут Владимир Георгиевич даже закашлялся. – «Труд»). В этом случае Коллективный договор защитит людей даже после их увольнения».
В этом от души хочется верить Владимиру Урину. Пока только на словах: текста Коллективного договора журналистам так и не показали. Сославшись на необходимость внесения в проект замечаний, сделанных на понедельничной конференции.