Это не воспоминание о евангельских событиях.
Это непосредственное их переживание.
Все, что происходит в эти дни, - от Тайной вечери до смерти на Кресте, - происходит сейчас. И ужас оставленности - настоящий. Христа оставили ученики. Он оставил нас. И в ожидании Воскресения мы одиноки.
Переживание смерти становится ее преодолением. Жизнь и смерть - глубоко личное дело каждого из нас. И только тут личное, индивидуальное сливается с великим, общим для всех христиан событием - трагедией, которая становится торжеством. Воскресение Христа помогает побеждать страх смерти и саму смерть любому, кто переживает эти события по-настоящему.
У Бога нет ничего случайного. По своеобразной традиции советского времени Пасха вопреки церковным канонам стала временем посещения кладбищ. Объясняют это так: в храмы идти опасались, а к Богу все равно тянулись, вот и шли на кладбище, чтобы таким образом отметить церковный праздник под благовидным предлогом весенней уборки могил. Священники сейчас убеждают людей, что теперь-то не надо в воскресный день идти к могилам, лучше - в храмы, а для кладбищ будет через несколько дней Радоница.
Но люди все-таки идут к могилам. Вынужденная традиция прижилась и наполнилась своим особенным содержанием. Так получается, что здесь, у могил, открывается какой-то духовный смысл даже для людей от Церкви далеких. Чего-то в материалистических объяснениях мира не хватает, если расставание с умершим здесь кажется не вечным. Если люди приходят сюда к живым, а не к мертвым. Не с трупами общаются, а с душами.
И часто уходят не в слезах, а в светлых чувствах.
На днях мы хоронили друга. И снова встретились с Крыловым. Мы встречаемся с ним большей частью по печальным поводам. Но встречи наши всегда светлые. Потому что он сам человек светлый. И потому что в работе своей сумел найти тот пронзительный смысл, который делает светлой самую горькую печаль.
Александр Крылов заведует кладбищами на северо-востоке столицы. Когда-то, в советские еще годы, он работал в милиции, но оказался тогда слишком честен и принципиален для этой работы. Была история, когда он отказался закрыть неудобное для сильных мира того дело. И тогда закрыли его карьеру. Он ушел на кладбище, как ушел бы в монастырь, если бы были другие времена. Но здесь ожил. И увлекся своим новым делом, каким бы странным такое увлечение ни показалось кому-то. На его кладбищах уютно, красиво и светло. Здесь так естественно общение с близкими душами и так уместны размышления о вечном.
Крылов рассказывал нам, как готовится к Пасхе. Да мы и сами это видели. Все приходит в порядок, светлеет, окружается заботой. Приближение победы над смертью ощутимо здесь почти физически. Может быть, то, что происходит в хозяйстве Крылова, подумал я, это своего рода практическое богословие, которое открывает, делает понятными главные истины. О том, что горечь потери раскрывает силу любви. И о том, что радость Воскресения не может быть понята без переживания утраты.