Арт в Манеже

В Центральном выставочном зале открылась XVI Московская художественная ярмарка «Артманеж»

В гардеробе рядами — дорогущие шубы: соболя, бобры, норки… «Ничего себе, — думаешь, — не „Артманеж“, а ярмарка тщеславия!» Оказывается, это меховая выставка пристроилась к «культуре», а картины — выше.

Публика снует от фуршета к фуршету. Можно услышать разное:

— Привет! Завтра на «Культуре» про меня передача. Позвонишь потом? Сама-то я никогда не смотрю, волнуюсь…

— Те четыре работы, на каждой — типа бокал… Это что, позиция?

— Там не бокалы, балда. А тюльпаны. Старженецкая, один из сильнейших живописцев.

— Интересно, реально отсюда картинку свистнуть?

Манеж, конечно, обычная ярмарка — можно подойти и купить, поторговаться с автором. Или с галеристом, который его «танцует». Но это и ярмарка судеб. Зрелище грустное: одних уж нет, а те далече… Вот Жак Ихмальян. Родился в Константинополе, сидел в тюрьме за убеждения — был коммунистом, поварился в сирийско-ливанском культурном котле, в 1961-м приехал в Москву, преподавал турецкий язык в МГУ. Умер от гриппа в 1978-м, оставил почти 2000 работ, которым было место разве что на «бульдозерной выставке». И надо же, какая теперь у него слава — востребован по всему миру! В одном Париже куплено 500 его работ, не считая подделок.

Напротив — другой турецкий армянин, Арутюн Галенц. Пережил геноцид 1915 года, осиротел, бежал в тот же Ливан, потом вернулся на историческую родину. Яркая, сочная, страстная живопись, сдержанная и чувственная одновременно. Восток и восторг.

«Артманеж» снова становится международным, какими были его первые презентации еще в 1991-м, когда мы продирались внутрь через кордоны милиции, оставляя в плотной толпе пуговицы. Теперь здесь тоже можно изучать географию. Вот дивные скульптуры венецианца Джанфранко Меджато в технике — только вслушайтесь, как это звучит! — «литье по утраченной восковой модели». Каждая вещь существует в единственном экземпляре, тиражирование невозможно, и технику эту итальянец перенял у древних шумеров. Всего 60 тысяч евро — и работы Меджато украсят любой дом. А рядом с ним волгоградский художник Петр Зверховский с чудесными акварелями, имеющими запах свежести и вообще целый букет запахов, как и положено хорошим акварелям: вот его «Первый снег» — он пахнет арбузом. И «масло» у Зверховского — мягкое, изысканное и ненавязчивое по цвету. И судьба типичная, неустроенная: в 70 лет еле-еле на квартиру заработал, а до этого вся семья была разбросана по чужим углам.

Любителей имен привлекут работы Арона Буха, Натальи Глебовой, Татьяны Назаренко, Макса Бирштейна, Сергея Шерстнюка. У последнего выставлено несколько натюрмортов. По яркому цвету, игре света они сродни привезенному в Москву Караваджо. Но это не просто «портреты фруктов» — надкушенных яблок, кусочков тыквы и всякой всячины. Это мысли о распаде, неприятные мысли о неприятных процессах. Те, кто знает, что Сергей Шерст-юк был мужем актрисы Елены Майоровой, погибшей так странно и страшно, и пережил ее всего на несколько месяцев, ищут в работах отзвуки будущих бед.

«Проект концепции человека» — в такую упаковку организаторы решили вместить все это буйство красок и идей. Их трудности понятны — с тем же успехом можно было бы завернуть ежа в целлофан. Конечно, любая выставка есть отражение культурного поля, на котором всегда много вторичного. Хорошая новость в том, что давно уже на «Артманеже» не были так широко представлены работы сильные и глубокие.