Такого еще не было, чтобы четырехактная пьеса Шекспира длилась как обычный киносеанс, поэтому хотелось узнать, что же осталось от великого произведения после "самурайского меча". Впервые в практике нашего театра зарубежный режиссер не только репетировал, но и занимался с исполнителями специальным тренингом, суть которого заключалась в том, чтобы каждый актер научился управлять своим телом, стал выносливым, пластичным, умел концентрировать свою волю. Ну прямо как в дзюдо или других боевых искусствах. Забавно, не правда ли? Но хотите - верьте, хотите - нет, а наши артисты после ежедневных тренировок наконец-то почувствовали, где у них мускулы, стали, как настоящие японцы, садиться с прямой спиной на колени и так же вставать, бесшумно скользить на полусогнутых ногах, говорить четко и внятно, будто отдавая команды.
Без этих тренировок мхатовцы никогда бы не смогли одолеть восточную пластику спектакля, сыграть притчу о человеке, превратившемся в жертву, после того, как все предали его, и он сошел с ума. Будучи правителем, король Лир тоже вершил неправедный суд, отправив младшую дочь в изгнание. Но Судзуки не занимало прошлое короля, ему хотелось разобраться с теми, кто изменил ему, а потом стал топтаться на нем, добивать окончательно.
С самого начала спектакля больной Лир в инвалидной коляске вызывает отвращение у двух старших дочерей, и сколько бы он ни взывал к их чувству долга, они остаются глухи. Все персонажи пьесы четко поделены режиссером на тех, кто сострадает бедному королю и с риском для жизни помогает ему, и бездушных монстров, у которых нет пола, все они на одно лицо. Вот почему Регану и Гонерилью играют актеры, а не актрисы.
Такая прямолинейность может показаться чуждой психологическому искусству МХАТа, ведь еще Станиславский говорил: чтобы сыграть убедительно злодея, надо попытаться найти в нем что-то доброе. Так-то оно так, только у Шекспира все отрицательные персонажи - коварные люди, искать в них доброту бесполезно. Это первое, а второе: Судзуки не является представителем психологического искусства, хотя за свою жизнь много ставил Чехова у себя на родине. Он создает свои спектакли из синтеза восточной и европейской культур, не забывая о традициях театра Кабуки, где, кстати, все женские роли играют только мужчины.
Судзуки сохранил в своей постановке шекспировскую канву сюжета, в том числе монологи главных героев, убрав при этом все сцены, связанные с мытарствами экс-короля после его добровольной отставки. В результате спектакль значительно сократился, но эмоционально ничуть не проиграл. Оказывается, если читать монологи с большим напряжением, четко представлять, о чем говоришь, то публика может вознаградить актера аплодисментами за искусно сделанное "соло". Таким образом, у режиссера на первый план вышло слово, мысль, конфликт мировоззрений и поколений, а все остальное - быт, дворцовые ритуалы - растворилось в темноте пустого пространства. Для Судзуки неважно, в каком веке произошла расправа над Лиром, ибо подобного рода драмы происходили и в постшекспировские времена, и сейчас. Этим спектаклем Судзуки как бы призывает людей к покаянию, предлагает им одуматься, пока не поздно.
Тадаши Судзуки, согласившись на постановку "Лира" во МХАТе, хотел, наверное, чтобы русские актеры сумели ощутить менталитет его народа и понять, что при всем различии русских и японцев у них есть общие ценности. Ведь Россия - тоже Восток.