Визит Владимира Путина во Францию – просто президентская работа, которая включает в себя не всегда приятные, но необходимые личные контакты
Парижский визит Владимира Путина вызвал немало пересудов и диаметрально противоречивых трактовок, что, в общем-то, странно. Российско-французская встреча на высшем уровне давно стояла в повестке дня, а с избранием Эммануэля Макрона стала настоятельной необходимостью на фоне вакуума, образовавшегося на излете срока его предшественника Олланда. Никогда наши двусторонние отношения не застывали на столь низкой отметке. Пора было восстановить хотя бы каналы для диалога, еще при Саркози названного стратегическим.
Накануне визита президент Франции объяснял: «У меня есть уважение к России, я приглашаю Владимира Путина в рамках трехсотлетних отношений. У меня будет требовательный диалог с ним, и я буду обсуждать все проблемы». Но это заявление на фоне вечности. А как быть с днем текущим? Даже после приема главы России во дворе Версаля, по-королевски пышного, с эскортом и караулом, у многих россиян остался вопрос: а зачем Путин в эту Францию поехал? И зачем его звали? Договоров и союзов не заключали, новый «Мистраль» не предлагали, санкций не снимали, а только наговорили кучу претензий по поводу чеченских геев и наших СМИ.
На самом деле ответ прост: Путин просто выполняет президентскую работу, которая включает в себя не всегда приятные, но крайне необходимые личные контакты и переговоры. Нормализация диалога Москвы с ведущими европейскими игроками — обязательное условие для снижения уровня военной напряженности в Европе и мире, подспорье в борьбе с терроризмом, залог надежд на иностранные инвестиции и сохранение открытости нашей политической системы. Самоизоляция России была бы большой ошибкой и порадовала бы только персонажей типа Маккейна и Парубия. Да и Обаму, обещавшего «изоляцию России».
А вот зачем Макрону было приглашать Путина после обвинений в агрессивности и хакерстве? Чтобы быстро набрать политический вес среди мировых лидеров. 39-летний Эммануэль не желает оставаться на вторых ролях в ЕС после Меркель, чтобы его не затерли младоевропейцы и опытные еврочиновники. Новый президент Франции весьма целеустремлен. Осторожное сближение с Россией дает ему ощутимые преимущества. Первым из которых может стать не виртуальное, а реальное участие в сирийском урегулировании и борьбе с исламским терроризмом. Да и практический сдвиг в застывшем «нормандском формате» для реального умиротворения востока Украины мог бы принести ему репутационные очки. Идея с надзором ОБСЕ — ключевая.
А главное, для чего Макрону был нужен визит российского лидера, — это парламентские выборы через неделю. Майские опросы французов показали, что их восприятие России меняется с негативного на позитивное. Причем если среди левых большинство осуждают роль России и ее лидера в мире, то 37% правых и 59% крайне правых нас откровенно поддерживают. Эти цифры непрерывно растут с 2014 года. Лишь 9% электората считают, что с Россией надо обращаться как с врагом. Остальные предлагают: или воспринимать как данность, или союзничать.
А что в сухом остатке от визита? Кроме открытой на высшем уровне выставки «Петр I. Царь во Франции. 1717 год» и готовности высказывать друг другу спорные вещи в глаза, российский и французский президенты все же кое о чем договорились. Переговоры лидеров продолжались 2 часа 50 минут в закрытом режиме. По словам российского гостя, во время общения стороны искали точки соприкосновения по основным мировым проблемам и, похоже, нашли.
Видный дипломат Жан де Глиниасти, экс-посол Франции в России, уверен, что встреча в Версале стала перезагрузкой отношений, позволяя начать с нуля. «Для Макрона приглашение президента РФ — сильный дипломатический ход. Был выбран благоприятный контекст, поскольку русские поняли, что не могут рассчитывать на Трампа, что их отношения с Меркель хуже некуда и что отношения самого Берлина с Вашингтоном также в тупике. В этом свете французская дипломатия и президент представляют полюс влияния», — считает эксперт.
Россия и Франция намерены создать франко-российский форум гражданского общества, который Макрон предложил назвать «Диалог Трианона». Хотя это скорее реверанс для его электората, который был воспринят Путиным со снисхождением ветерана. Даже сделанные с петушиным задором заявления по поводу «красных линий» в Сирии были выслушаны российским лидером с терпеливым спокойствием в расчете, что за ними последуют реальные шаги в борьбе с терроризмом.
В интервью Le Figaro Путин жестко опроверг обвинения в адрес президента Сирии Башара Асада в использовании химического оружия. Он добавил, что международное сообщество должно проводить единую политику против любых структур, использовавших химическое оружие, и давать ответ, который бы сделал невозможным его использование. До тех пор — это провокация. Но французы могут вернуться к взаимодействию в Сирии, которое оговаривалось еще с Олландом и им же было сорвано. Координацию действий военной авиации двух стран в небе Сирии, которую до сих пор французы осуществляли через США, можно проводить напрямую, считает все тот же экс-посол Жан де Глиниасти.
Запад через лупу следил за протоколом саммита. «Макрон и Путин дружелюбно пожимали друг другу руки семь секунд», — подсчитала The Washington Post. А лондонская The Guardian припомнила, что 300 лет назад царь Петр в нарушение протокола обнял и расцеловал семилетнего Людовика XV. Теперь до поцелуев, к радости Лондона, не дошло. «Макрон похлопал Путина по спине и продемонстрировал, что он не станет слабым соперником», — демонстрирует наблюдательность The Guardian.