Астраханский оперный театр привез на «Золотую маску» спектакль, дружественный к публике
Кто это говорит, что современный оперный спектакль не может быть академичным? Астраханский государственный театр оперы и балета привез в Москву на «Золотую маску» именно такого «Евгения Онегина». И доказал: академичный — вовсе не обязательно рутинный.
Бывают спектакли, где главная пружина — дирижер или кто-то из ведущих солистов. Не умаляя заслуг никого из музыкантской и актерской команды, скажу, что в астраханском «Онегине» главный человек — художник-постановщик Елена Вершинина. Она берет все в свои руки, начиная прямо с занавеса, он же и фон деревенских эпизодов. Это фасад старенького, живописно облезлого усадебного домика Лариных, который мало того что мастерски выписан по прозрачному пластику (технология, составляющая предмет гордости Астраханской оперы), но по ходу дела еще и живет, то освещаясь ярким солнцем, то маня в сумерках огоньками скромного сельского бала, то на наших глазах осыпаясь и старея сразу на годы (эффект умелой видеопроекции, заодно воспроизводящей на занавеси и летящую пушкинскую скоропись — строки, в которых угадываются цитаты из романа в стихах).
Очень красив усадебный парк с балюстрадой и маленькой речной пристанью. Ради пейзажа постановщикам прощаешь даже смысловые натяжки, вроде дуэли прямо на этой самой пристани (где ж это видано — устраивать скандальное и противозаконное дело едва ли не на задах барского дома). А «крестьянские» эпизоды — это прямо-таки ожившие картины Венецианова.
Иной раз фантазия художницы, помноженная на воображение режиссера Константина Балакина, даже рождает новые смыслы. Например, финальное объяснение героев происходит не в комнатах Греминского дворца, а на набережной Петербурга. Помимо явной рифмы с первым объяснением-нравоучением Онегина у сельской речки это означает свежий обертон в характере Татьяны: она не пассивно льет слезы над онегинским письмом, а ПРИШЛА САМА на его вызов — во-первых, потому что по-настоящему ЛЮБИТ, и во-вторых, потому что теперь ситуация уже В ЕЕ РУКАХ, и ей предстоит объяснить ему, что расстаться лучше для обоих.
Что до музыкального решения — Елена Разгуляева (Татьяна) сделала многое, чтобы ее очень легкое, почти опереточное сопрано зазвучало с настоящим драматизмом. Приглашенный из московской Новой оперы Алексей Богданчиков сперва, казалось, пережил, как свой герой, некоторый ступор, попав из столичного блеска в обстановку далекого селения, но быстро освоился и стал настоящим Онегиным. Некоторая напряженность чувствовалась в пении Александра Малышко (Ленский), что не помешало публике отреагировать на коронную арию «Куда, куда вы удалились» правильным образом — отблагодарить певца за главный русский теноровый хит аплодисментами. Может быть, чуть более задуманного повеселила зрителей Ольга (Наталья Воробьева): эта солидная на вид дама не только пела крепчайшим меццо (тут вечный укор Чайковскому, ради контраста с Татьяной наделившему девочку-подростка «женским басом»), но еще и скакала с грацией валькирии — а это уже укор режиссеру, не принявшему во внимание физическую стать исполнительницы. Зато Гремин (Андрей Валентий из Белорусского Большого театра) со своей хрестоматийной арией имел заслуженный успех. На уровне ведущих солистов были даже исполнительницы тех партий, на которые в других коллективах ставят выходящих в тираж артисток: это Ларина-мама (Екатерины Чернышева) и Няня (Зинаида Дюжова).
Относительно оркестра — на первых же фразах вступления подумалось: какой непривычно тонкий, интимный звук, никакого пережима — обещание истинных «лирических сцен» (знаменитое жанровое определение, данное Чайковским своему «Онегину»). Но впоследствии возникло подозрение, что субтильность звука, помимо воли дирижера Валерия Воронина, имеет и другую причину: у оркестрантов, похоже, неважные инструменты. И это уже пожелание не только к руководству театра, но, наверное, и к губернским властям. Уж если они смогли отгрохать у себя несколько лет назад роскошное новое здание оперного театра, то, наверное, пора подумать и о другой важнейшей составляющей успеха — качественном инструментарии.
А вообще — впечатление такое: Астраханская опера, при всех издержках, на правильном пути. Публике города, где долгое время по сути не было стационарной оперы, нужна в первую очередь классика. В добротном классическом воплощении. Разумеется, обогащенном современными техническими возможностями.
Даже такой, казалось бы, мелкий и необязательный штрих: в хоре, как подчеркивают постановщики, присутствуют «лично» Пушкин и Чайковский — загримированные под них артисты. Действительно, спектакль сам по себе ничего бы не потерял от отсутствия этих персонажей — но для зрителя-неофита это может послужить дополнительной игрой, привлекающей внимание к тому, что происходит на сцене.
А с каким тщанием сделан даже буклет спектакля — это объемистое красивое издание, посвященное не только эстетическим тонкостям «Онегина» как романа и оперы, не только тому, как Петр Ильич писал свое произведение, какие отношения связывали его с консерваторией, императорскими театрами — здесь и рассказывается, как делается современный оперный спектакль вообще. А это уже обращение к публике, которая пришла в оперу впервые.
Наверняка подобный буклет останется в доме новоявленного меломана хотя бы как красивый сувенир. После чего к источнику этой красоты ему, скорее всего, захочется снова и снова вернуться.