- Михаил Юрьевич, в чем все-таки феномен игры "Что? Где? Когда?"? Почему столь долго и успешно живет она в ТВ-эфире?
- "Что? Где? Когда?" построена таким образом, что зритель в течение минуты думает вместе со знатоками. Но в отличие от других игр здесь он слышит версии, рождающиеся за столом, и у него тут же возникает быстрая реакция: "Это правильно! С этим я согласен, а это не так!" То есть зритель играет вместе со знатоками. Кроме того, это единственная игра, где вопросы задаются не на знание. "Своя игра", "Поле чудес" и другие программы предлагают вопросы на знание в определенных областях. Это что-то вроде кроссворда. В "Что? Где? Когда?" побеждает интеллект, умение логически мыслить, здесь побеждает команда.
- В минувшей серии игр по случаю 30-летия клуба вы неожиданно переквалифицировались из хранителя традиций в капитана команды звезд, куда вошли писательница Татьяна Устинова, композитор Александр Журбин, первый вице-спикер Госдумы Олег Морозов, поэтесса Лариса Рубальская, певец Николай Басков... Как вы чувствовали себя в роли лидера столь необычной шестерки?
- Но капитан - это не лидер! Это человек, который должен суметь заставить работать всех членов команды. У капитана очень специфическая, менеджерская функция. Она никакого отношения к интеллекту не имеет. Капитан - это психолог, который умеет перед игрой сказать две-три фразы, чтобы ребята начали работать. Во время игры задача капитана - самому молчать и суметь понять, какая версия правильная. У капитана должна быть отличная интуиция. Не буду называть имен, но блестящая в принципе команда в зимней серии провалилась в одной из игр, потому что капитан был не в настроении - не угадывал, какая из двух версий правильная. И этот же капитан в другой игре этой же серии, когда был в форме, выбирал только правильные версии.
- Вы остались довольны, как "работала" ваша команда?
- В нашей команде был идеальный расклад. Если был вопрос на чистую интуицию, его брала либо Рубальская, либо Устинова. Мужики - отдыхают. Если вопрос на логику - это ко мне и к Морозову. Вопрос, связанный со знанием, - к Журбину. Вопрос на образность, на озарение, на парадокс, на то, что называется артистизмом, - к Баскову. Шестеро эрудированных энциклопедистов никогда в этой игре ничего не добьются. А мы добились! Я собрал команду, которая - на минуточку! - за всю историю клуба имеет лучшие показатели. У нас стопроцентный результат: две игры, две победы. Так что мы - самая крутая команда (улыбается). Знаете, есть ложь, есть большая ложь и есть статистика. Если верить статистике, то мы самая лучшая команда. А я просто суперкапитан, потому что всегда приводил команду к победе. Ну а если говорить серьезно, то я с удовольствием сел за стол, и мы порезвились от души!
- В свое время вы были первым ведущим популярного ТВ-проекта "Час суда"... Почему ушли оттуда?
- Мое имя потребовалось для раскрутки этого проекта. Изначально была такая договоренность. Сыграв роль ракетоносителя, я уступил место другим. Мне приятно, что из трех аналогичных ТВ-проектов, выходящих нынче на разных каналах, "Час суда", несомненно, наиболее грамотная, профессиональная программа.
- От участия в каких ТВ-шоу вы отказываетесь?
- Телевидение, с моей точки зрения, это не шоу-бизнес. Это вид искусства. Перед искусством же стоят определенные задачи, в частности, морально-нравственная, воспитательная. А многие высокорейтинговые ток-шоу ныне выполняют эту функцию со знаком минус. Они не учат людей слышать друг друга, не учат культуре общения. Это зачастую передачи просто неприличными, по тематике. Но даже если темы оказываются приличными, то есть выше пояса, то в студии все равно царят бардак и атмосфера скандала. Зритель все это наматывает на ус: если так общаются на ТВ, значит, так и мы должны общаться друг с другом. Значит, можно перебивать, хамить, опускать, можно орать. Нет, на такие ток-шоу меня не дозовешься...
- Михаил Юрьевич, извините за вопрос: но зачем вы, преуспевающий адвокат, несколько лет назад пошли во власть?
- Мне стало скучно. В адвокатуре я уже все знал, все звания и регалии имел, и дальше был тупик. Я понял, мне самому надо что-то поменять. К тому же мне всегда было интересно понять: а что во власти такого? Почему в нее все лезут как мухи на сладкое? Ладно, лезут бездарности, которые ничего не умеют, кроме того, как быть кресловладельцами. Но я знаю людей умных, которые тоже стремятся во власть. Знаю людей супербогатых, которым уже ничего не надо, но и они идут во власть и, даже вылетев оттуда, хотят вернуться. Мне было жутко интересно понять изнутри, что такое власть. Попробовать вжиться в это. На моем недавнем юбилее (в конце декабря Барщевскому исполнилось 50. - Прим. М.С.) лучший тост произнес один из власть имущих руководителей: "Михаил Юрьевич, мы видим, как вы искренне пытаетесь стать чиновником. И ничего, что у вас не получается. Но мы вас все равно очень любим!"
- Нынче книжные полки завалены опусами политиков, телезвезд, генералов. Вот и знаменитый адвокат, представитель правительства в Конституционном суде написал книгу под названием "Автор"...
- Но моя книга - не автобиография, не мемуары. На самом деле первые свои рассказы я написал в восьмом классе. Моя мать актриса, и среди друзей дома, помимо театральных людей, были известные писатели. В частности, поэт Павел Антокольский и драматург, прозаик Леонид Зорин. Им дали почитать мои рассказы. Оба сказали приблизительно одно: "Перо у мальчика есть. Но жизни не знает совсем. Все выдуманное!" А я, гордый и упертый, для себя решил: ах так, ну хорошо, до тридцати лет не напишу ни строчки, а профессию выберу такую, которая поможет узнать жизнь, будет сводить меня с людьми. Так я стал юристом. Я юристом стал для того, чтобы потом быть писателем!
В тридцать лет я писать не начал, в сорок тоже, а вот в сорок два неожиданно для себя вновь написал рассказ. В 50 выпустил первую книгу.
Кстати, этому помогла игра "Что? Где? Когда?". Когда была собрана наша команда, во время первой тренировки я в шутку сказал Ларисе Рубальской: "Ты стихи пишешь, а я, между прочим, прозу! Только не издаю!" Она же попросила почитать, а потом сказала: "Слушай, чем ты занимаешься?! Какая юриспруденция! Тебе нужно писать!" Я только посмеялся: "Лариса, перестань!" Потом Таня Устинова прочитала: "Миша, мне, конечно, лишние конкуренты не нужны, но вообще это твое". После этого я впервые задумался: а может быть, действительно попробовать издать мои рассказы!
- В своей книге вы честно, пусть и в художественной форме, высказали немало резкостей в адрес властных структур... Не боитесь потерять свою должность в правительстве?
- Книга вполне может стоить мне должности, к чему я отношусь спокойно: в 37-м году за содержащиеся в ней нелицеприятные подробности о власти могли и расстрелять. Мое поколение родилось в одну эпоху, начинало жить в другую, а живет в третью. В Западной Европе на такие перемены уходило два-три века, а у нас - двадцать лет. Вот и хочется самому понять, что проходит вокруг. А для этого надо положить свои мысли на бумагу, поделиться своим пониманием с окружающими.
Ну а любые совпадения имен, фамилий, событий, встречающиеся в книге, - это исключительно проявление воспаленного авторского воображения. Один очень умный человек, Сергей Степашин, на другой день после моего назначения в правительстве сказал: "Миша, твой первый шаг к сохранению должности фактически будет твоим первым шагом к отставке". Я это запомнил. И ничего не делаю для того, чтобы сохранить свою должность. Просто работаю добросовестно. Обращаю внимание на то, что корнем слова "добросовестно" является "совесть". Могу вам сказать честно, что меня там сегодня удерживает: федеральные номера на машине и мигалки на крыше. Все! При московских пробках, поверьте, это очень удобно.
- По идее следующим этапом должен стать телесериал по вашим рассказам?
- Отвечу фразой из старого анекдота: "Осталось только уговорить старика Рокфеллера!" А если серьезно, то мне лестно сознавать, что несколько ведущих продюсеров сегодня обдумывают вопрос насчет сериала. Я согласен. Правда, ставлю условие: я не буду писать сценарий, потому что делать этого не умею, а непрофессионалом быть не хочу. Я также оставляю за собой право вето на запуск фильма, если мне не понравится сценарий. Еще одно условие: подбор актеров по согласованию со мной, с моим правом совещательного голоса. Потому что когда автор пишет, то видит какие-то образы. Если это экранизация, то я хочу, чтобы это было похоже на то, что я увидел и написал.