- В одном из последних интервью на вопрос: "Леонид Иович, кто вы в жизни?" - Гайдай ответил: "Я - муж актрисы Нины Гребешковой"...
- Была такая передача "Старый телевизор", Дима Дибров ее вел. Он спросил: "Нина Павловна, как вы жили с гениальным человеком?" - "Я же не знала, что он гениальный", - ответила я. Это сейчас поняла, что на него надо было молиться. Всегда Леня молился на меня. Я перед ним в долгу. А тогда мы просто жили. 40 лет вместе. 1 ноября отметили юбилей, а 19-го он ушел. Как-то так получилось... внезапно: никто из нас не собирался умирать. Первое чувство - невыносимой пустоты. Все остановилось. Я себя убеждала, что мои страдания - бейся хоть головой о стену - его не поднимут. А однажды поняла: я же счастливый человек - у меня все было! Был Леня. Мы с ним прожили красивую жизнь. Этим счастьем я должна поделиться с людьми.
Он меня многому научил. Меня воспитал: нельзя делать то, что нельзя, нельзя жить без шутки, без радости. Мы с ним никогда не ругались. Он никогда не шел на конфликт. Самое обидное, что мог сказать: "Нинок, у тебя, оказывается, нет чувства юмора".
Присутствие юмора он очень ценил. С моей мамой они дружили, и Леня постоянно упрашивал Екатерину Ивановну поиграть с ним в карты. А человеком он был азартным. Сражались в "шестьдесят шесть" на деньги: ставили по копейке, и мама почти всегда выигрывала. Хорошо помню их диалог:
- Екатерина Ивановна, сколько я вам должен?
- Шесть копеек.
Леня пишет: "Шесть копеек".
- Я их вам попозже отдам.
- Да ладно, - отмахивается мама.
Играют дальше.
- Сколько я задолжал?
- Тридцать копеек.
Леня записывает. Играют долго. Долг моего мужа доходит до рубля шестнадцати копеек. Оба устали, но Гайдай просит сыграть еще.
- Я должен отыграться.
- Нет, Леня, я с вами играть больше не буду.
- Почему?
- А вы долги не отдаете.
- Екатерина Ивановна, но ведь если я отдам вам все долги, вы же больше не будете со мной играть, - парирует Леня.
У них было отличное чувство юмора!
- Как появился "Пес Барбос", прославивший Гайдая?
- Ленино восприятие жизни не вписывалось в стандарты действительности. В соответствии с линией партии от режиссера Гайдая ждали фильмов на историко-патриотические темы. На руках уже был соответствующий сценарий. Леня мучился: "Господи, у людей столько горя. А тут еще я со своими печалями. Нужно дарить людям только радость". Мы уехали в Иркутск.
Родители Лени жили в Глазково в деревянном доме. На чердаке он нашел кипу старых юмористических журналов и зачитался. Вдруг спускается: взъерошенный, весь в паутине и абсолютно счастливый. "Нинок, я придумал фильм! Короткометражку. Вот слушай. Пес Барбос бежит - полтора метра пленки, от него убегает тройка браконьеров - два с половиной метра пленки..." Так от начала до конца рассказал весь сценарий. И спрашивает: "Правда, смешно?" Сейчас, зная фильм, каждый ответит утвердительно. А тогда, услышав сценарий с раскладкой пленки по метражу... Но я знала, в каком состоянии Леня приехал в Иркутск, и потому сказала: "Очень смешно".
Мы вернулись в Москву в сентябре, все уже пожелтело. Леня получил согласие на съемки и небольшое количество пленки. За десять дней сняли фильм. После просмотра стало ясно, что картина получилась, ее расхватали по посольствам. В том же году в Москве открывался Международный кинофестиваль. Для участия в нем приглашали корифеев. Леня в ту пору был еще не известен. Но вне конкурса картину на фестивале показали. На следующее утро в половине восьмого звонок в дверь. Входит Сережа Бондарчук и вручает непроснувшемуся Гайдаю... тарелку. На ней - пес Барбос с огромной золотой медалью и надпись: "Поздравляем!" Это была первая награда Гайдая.
Тогда для "Мосфильма" началось хорошее время. Директором стал Иван Александрович Пырьев. Помню, очень удивилась этому назначению. "Иван Александрович, зачем вам это нужно? Талантливых режиссеров - раз-два и обчелся, а директоров - как собак нерезаных". "Я всю жизнь в кинематографе и все знаю", - ответил он. Теперь-то понимаю, что Пырьев был тысячу раз прав.
- "Большое видится на расстоянье"... - Пырьев увидел начинающего Гайдая, а патриархальный Иркутск не разглядел?
- Что вы! Леню никто не отторгал. Когда он в сорок девятом уехал из Иркутска, в его актерской биографии была уже не одна роль. Однако по фактуре Гайдай не был героем-любовником, а больше тяготел к комедийно-пародийному жанру. Но областной театр - это не театр сатиры и юмора. А главное - и Лене говорили об этом - у актера Гайдая была склонность к режиссуре.
- Какие отношения выстраивались у Гайдая во время работы на съемочной площадке?
- Группа его любила безмерно. Во время съемок он всех называл на "вы" и по имени-отчеству. Кроме Никулина, его звал просто - Юра. Однажды Дима Харатьян не выдержал: "Леонид Иович, зовите меня просто Дима". "Дмитрий Вадимович, это нужно заслужить", - ответил Гайдай. Такие отношения шли в их семье от отца: когда я впервые приехала в Иркутск, у Лениных родителей я сразу стала Ниной Павловной.
- После выхода фильмов на экран многие фразы героев тут же становились "крылатыми". Как и где происходило их "рождение"?
- По-разному. Довольно часто их рождала сама жизнь. Помните, из "Ивана Васильевича": "Так и хочется устроить скандал!"? Это моя фраза. Иду за Леней по коридору, что-то доказываю. Он не слушает. Я в сердцах говорю: "Лень, ну что же это такое? Ведь ты меня даже не слушаешь. Так и хочется устроить скандал!" Он смеется. А через тринадцать лет вставляет эти слова в фильм.
Какие-то реплики рождались очень тяжело. Помню, несколько дней подряд трое сценаристов: Миша Слободской, Яша Костюковский и Леня Гайдай бились над одной из сцен. У них был распорядок - встречались утром в назначенное время и садились за работу. Каждый день начинали с фразы: "Ну, к нашим "баранам". Яша оккупировал машинку, Леня "челноком" сновал по комнате, а Слободской размышлял. Работали они у нас дома. Понятно, что авторов нужно кормить. Я убегаю на рынок, возвращаюсь с полными сумками, забрасываю все на сковородку. Попутно накрываю стол. "Ниночка, - слышу голос Якова Ароновича, - можно вас на минутку? Ниночка, у вас бывает так - приходите в какой-то дом, а у вас ощущение, что вы здесь уже были? Однако вы уверены, что здесь никогда не были". А мне некогда его слушать, на плите горит: "Яша, я всегда знаю, с кем я, где и когда!" - и убегаю на кухню. Они так обрадовались! Оказывается, искали эту фразу два дня.
- Время многое меняет. Менялось ли отношение Леонида Иовича к своим картинам?
- Все фильмы были для него его детьми. Он их любил. И очень болезненно переживал: "устарело?", "не устарело?". Лет через двадцать пять после выхода на экран "Кавказской пленницы" он пошел смотреть ее в кинотеатр. Вернулся счастливый: "Ты знаешь, люди все так же смеются. В тех же местах, что и двадцать пять лет назад!"
Выступали мы как-то в кинотеатре. Директор спрашивает Гайдая: "Как вас представить? Я знаю, что вы - заслуженный деятель искусств, народный артист СССР, лауреат Государственной премии..." "Нет-нет, - ответил Леня. - Скажите просто: "Режиссер-постановщик картины, которую вы увидите, Леонид Гайдай". После просмотра я ему говорю: "Леня, самоуничижение паче гордости. У тебя такие звания. Ты же их не по блату получил". А он отвечает: "Знаешь, Нинок, народных СССР много, а Гайдай - один. Не в званиях дело, а в том, что ты принес людям".
- Вы давно в Иркутске не были. Что принесла эта поездка?
- Во-первых, потрясение. От того, что я в Иркутске, что эта поездка состоялась. Не думала, что когда-то доведется здесь побывать еще. Во-вторых, разочарование. Ленин дом находится в страшном состоянии. Я не хочу никого осуждать, но неужели никому он не дорог? Именно в этот дом Леня приезжал после каждой новой ленты. С другой стороны, я увидела, что Леню здесь помнят, как, впрочем, и везде.