- Напомню, что Дума активно участвовала в продвижении проекта "Голубой поток", ратифицировала в сжатые сроки протокол к российско-турецкому соглашению по льготному налоговому режиму, - сказал Валерий Афонасьевич. - В Италии мы рассказали о том, как продвигается строительство участка трубопроводной системы в России. Полагаю, в апреле будем в Стамбуле, посмотрим, как будет проходить через Босфор уникальное судно "Сайпем-7000", которому предстоит укладывать газовую трубу по дну моря.
В ходе переговоров я предложил руководителям ЭНИ подумать об участии в северном Штокмановском проекте. Стоимость его составляет не менее 18,5 млрд. долларов. Для сравнения: "Голубой поток" стоит 3 млрд. долларов, а на Штокмане одно обустройство месторождения стоит порядка 7 млрд. долларов, еще 11 млрд. пойдет на строительство трубопроводов, включая трубу по дну Балтики в Германию.
- И как отнеслась к предложению ЭНИ?
- С большим интересом. Здесь у нас полное взаимопонимание.
- А о чем вы говорили с членами итальянского парламента?
- С представителями парламента, а также в министерстве промышленности обсуждался вопрос о либерализации европейского рынка и подписании договора к Энергетической хартии. Считаю, в этом варианте его подписывать нельзя, о чем откровенно сказал итальянским коллегам.
Понятно, что ратификация договора для России - одно из условий ее вступления во Всемирную торговую организацию (ВТО). Но стоит ли спешить - ведь, по сути, хартия направлена против российской газовой промышленности? Судите сами: вопросы атомной энергетики из хартии исключены; в электроэнергетике у нас нет пока достаточных ресурсов, которые можно было бы экспортировать; что касается нефтяников, хартия не рассматривает вопрос перевозки нефти водным транспортом, а для нас это главная проблема.
Остается газ. Но хартия опасна и для газовой отрасли нашей страны. Скажу сразу о главном: по нормативам хартии предусматривается, что ни одна из сторон не имеет права увеличивать тарифы на прокачку газа по сравнению с национальными. Сегодня внутри страны мы прокачиваем газ из расчета полдоллара (а зачастую и меньше) за 1000 кубометров на 100 километров. Украине мы платим за прокачку газа 2,5 доллара. В случае подписания хартии мы будем обязаны и туркменский, и узбекский, и казахстанский газ (а со временем суммарно его наберется 50-60 млрд. кубометров) прокачивать по тарифу в полдоллара. Тогда их газ на границе с Германией будет в полтора раза дешевле нашего. Россия понесет колоссальные убытки, поскольку добыча и транспортировка "голубого топлива" у нас обходится значительно дороже, чем в азиатских государствах.
Очевидно, что разработчики хартии и те, кто ее подписал (а подписали страны, не имеющие своих энергоресурсов, а также те, кто заинтересован в прокачке газа через Россию по низкому тарифу), преследуют свои интересы. К слову сказать, ни США, ни Норвегия, ни Алжир хартию не ратифицировали.
- Как расценили итальянские парламентарии вашу позицию?
- Как консервативную и местническую, не работающую в интересах единой Европы.
- Ну а что вы в ответ?
- Сегодня основное достояние России - энергоресурсы, расположенные на Крайнем Севере, на шельфе арктических морей, и распоряжаться ими надо с умом, не в ущерб себе.
- Что потеряет Россия, если не ратифицирует сегодня договор к хартии?
- Ничего. Просто без России хартия не будет работать.
- Почему тогда Европейский союз все же пытается диктовать свои условия?
- Это просто бизнес: если у меня нет энергоресурсов, а у тебя есть, я постараюсь разработать такие механизмы, чтобы ты со мной поделился на выгодных для меня условиях. В ближайшее десятилетие дефицит энергоресурсов в целом по Европе составит 25 - 35 процентов. Поэтому сегодня для них жизненно важно навязать такие правила игры, чтобы они в достатке получали газ по возможно низкой цене.
- А с какими месторождениями связано дальнейшее развитие газовой отрасли России? И какова будет реальная цена добываемого топлива?
- Хронология освоения газовых месторождений в перспективе от 2010 до 2015 гг. такова: в этом году вводится Заполярное мощностью 2,6 триллиона кубометров газа. Расположено оно на территории Ямало-Ненецкого автономного округа, в 200 километрах от Уренгоя. Ввод "Заполярки" даст добавку до 60 миллиардов кубометров в год, что позволит компенсировать падающую добычу Медвежьего и Уренгойского, а также начавшееся падение добычи Ямбургского месторождения. В том же Пур-Тазовском районе есть рассеянные месторождения суммарной мощностью пять триллионов. Их будут вводить одно за другим вплоть до 2006 года. Освоение их выгодно потому, что до действующего газопровода достаточно достроить ветку протяженностью 100 - 150 километров.
После этого следует Штокман с запасами три триллиона кубов, а потом дойдет очередь и до полуострова Ямал, Бованенковского месторождения, где, по оценкам, сосредоточено порядка 50 трлн. кубометров газа. Но к масштабному освоению этих ресурсов мы пока не готовы ни финансово, ни технологически.
Наряду с этим будут готовиться к эксплуатации Ковыктинское и другие месторождения Восточной Сибири, но добываемый там газ пойдет не в Европу, а на нужды восточных территорий России и в страны Азиатско-Тихоокеанского региона.
- Как все это укладывается в новую энергетическую стратегию страны? Вы, кажется, один из активных ее разработчиков?
- Я, скорее, один из активных оппонентов.
- Чему вы оппонируете?
- В проблеме топливно-энергетического комплекса я выделяю четыре аспекта: социальный, стратегический, экономический и национальной безопасности. Социальный аспект связан с актуальной сегодня в Приморье и других регионах России проблемой замерзания населения. Стратегический показывает, какими ресурсами будет обеспечиваться дальнейшее развитие страны. Экономический аспект касается тарифной политики и влияния такой базовой отрасли, как энергетика, на экономику страны в целом. Это очень тонкая тема, где задача состоит в сбалансированности интересов монополий и экономики России. Что касается национальной безопасности, то надо учитывать, что процесс дефицита энергоресурсов, начавшийся в мире, будет ускоряться, а значит, неизбежна битва за владение ими.
- Но при чем тут Россия?
- При том, что непременно будут попытки в той или иной форме отобрать у нас хотя бы некоторые ресурсные базы. По Штокману, расположенному на шельфе Баренцева моря, уже звучат вопросы: "А почему им должна владеть одна лишь Россия? А не ввести ли международный правовой механизм, чтобы всем миром им пользоваться?" Здесь очень остро стоит вопрос обустройства и защиты северных территорий и шельфовых месторождений.
- Энергетическую стратегию нельзя рассматривать в отрыве от реструктуризации естественных монополий. Что вы можете сказать по вопросу реформирования крупнейших энергетических компаний?
- К проблеме реструктуризации нужно подходить комплексно. Вырабатывая энергетическую стратегию, следует закладывать в нее и схему реформирования отраслей. Но прежде надо определить принципы реформирования. Надо еще посмотреть: может, Газпром и РАО ЕЭС в целом отвечают поставленным задачам, может, нуждается в переустройстве не вся система, а какая-то ее часть, которую нужно "причесать"? Об этом я сказал президенту Владимиру Путину во время его встречи с представителями нашей партии "Единство". Он поддержал эту точку зрения и предложил мне принять участие в выработке энергетической стратегии у Германа Грефа и схеме реструктурирования РАО ЕЭС в комиссии, которую создает советник Андрей Илларионов.
- Чем все-таки новая энергетическая программа отличается от той, что была ранее?
- Сегодня, когда началась выработка новой стратегии, складывается казусная ситуация: механизмы энергетической стратегии разрабатывают представители государства. А между тем государство из энергетического сектора практически ушло: оно не управляет процессами ни в газовой отрасли, ни в электроэнергетической, ни в нефтяной. Так есть ли смысл говорить "я строю стратегию", если субъекты, для которых ты ее строишь, - самоуправляемы?
Надо восстановить государственную управляемость энергетическим комплексом страны, потому что без этого невозможно развитие не только энергетики, но и страны в целом. И второе: государство должно обозначить внятную ценовую политику. Без этих исходных данных нет смысла говорить ни о какой стратегии. Можно говорить лишь о некоторых концепциях ее построения.
- Возможно ли реальное усиление государственного управления компаниями?
- Безусловно. Механизмов для этого достаточно. И прежде всего надо помнить, что в основных энергетических компаниях крупнейшим держателем акций является государство. Как главный собственник государство может продиктовать политику полностью. Просто раньше не было политической воли, не было желания, не было профессионалов, которые должны были бы этим заниматься. Сейчас, правда, ситуация начинает меняться.
- Какое место в новой энергетической стратегии должно быть отведено выравниванию топливного баланса?
- Ведущее. Сегодня газ занимает здесь 60 процентов. Это ненормально. "Газовая пауза", объявленная когда-то, слишком затянулась. Нельзя не понимать, что топливно-энергетический баланс страны нуждается в корректировке. Но на данном этапе важно хотя бы обеспечить прирост новых энергетических мощностей не за счет увеличения доли газа. Новые электроэнергетические мощности, например, надо обеспечивать за счет развития атомной, возрождения угольной, гидроэнергетики. Особенно большие возможности здесь, конечно, у атомной энергетики, потому что она может ввести дополнительные мощности без заметного увеличения тарифов. А это важно для России.
По углю дело обстоит сложнее. И не потому, что угольщики не могут дать его в достаточных количествах, а потому что энергетика не готова его принять: хозяйство, адаптированное когда-то под уголь, сегодня порушено или переделано "под газ".
К слову сказать, электроэнергетика "на газе" в Европе неконкурентоспособна. Это у нас газ из-за непродуманной ценовой политики остается фактически "дармовым" топливом. Считаю, что государство должно к ценам на газ подходить дифференцированно: сельскому хозяйству отпускать по одной цене, "оборонке" - по другой, алюминщикам, нефтяникам - по ценам, близким к мировым. В этом и заключается искусство управления.