Коррупционные скандалы меняют адреса и явки, но суть их остается неизменной
«Нам нужна более эффективная работа по искоренению коррупции в системе гос-управления… Надо жестко пресекать коррупцию внутри правоохранительных органов и судебной системы… Необходимо сформировать общественную атмосферу неприятия коррупции…» Эти задачи поставил перед чиновниками президент Владимир Путин на заседании совета по противодействию коррупции. И поставил их глава государства уже не в первый раз.
Тем временем Генеральная прокуратура, Следственный комитет и Счетная палата проинформировали о громадных злоупотреблениях и разворовывании многомиллиардных бюджетных сумм в фонде «Сколково», созданном в Подмосковье под лозунгами поддержки предпринимательства и инновационного развития. Причем правительство под началом Дмитрия Медведева не только направило туда огромные деньги, но изначально вознамерилось максимально приблизить условия работы и жизни в Сколково к аналогу – американской Кремниевой долине. Но теперь вынуждена требовать от президента фонда мультимиллиардера Виктора Вексельберга «принять меры к возмещению ущерба…» А оттуда успокаивают: учтем, дескать, замечания, больше так не будем... А ведь речь, повторю, идет о пропавших миллиардах и о дискредитации важнейшего для страны дела! От разрекламированного Сколково остаются лишь осколки...
Почему же в нашей стране бессмертным остается выражение Черномырдина «хотели как лучше, а получилось как всегда»?
По отчетам, в сфере борьбы с коррупцией в России кипит огромная и многоплановая работа. В СМИ чуть ли не ежедневно сообщается о новых выявленных хищениях, от цифр со многими нулями и громких имен захватывает дух. Но результаты мизерные, а часто просто липовые.
К примеру, судя по судебной статистике, у нас ведется очень странная борьба со взяточничеством: за первую половину 2013 года за попытку дачи взятки осуждено 1300 человек (тюремный срок получили 98), а за ее получение – 544 чиновника (в тюрьму попали 18).
Причина простая: полиция периодически проводит «охоту на взяткодателей» с аппаратурой прослушки, участием ГАИ, участковых и т. д., провоцируя мелких правонарушителей на предложение «решить вопрос на месте». После чего бедолаг ловят за руку, надувая общую статистику борьбы с коррупцией. А какой от такой борьбы прок?
Между тем в других странах, более успешных в борьбе с коррупцией, взяткодателя стараются сделать союзником и помощником полиции и следствия, освобождая его от ответственности за сотрудничество в выявлении жуликов и воров на государственных должностях. Почему в России иначе?
В стране объявлено о массовых проверках чиновничьих деклараций о доходах и расходах – в нынешнем году сеть раскинута на 1,5 млн «потенциальных коррупционеров». Но проверки зачастую ведут малокомпетентные или просто «свои» люди, а результаты обнародуются очень выборочно. Неудивительно, что выявленных «обманщиков» можно пересчитать по пальцам. Да и реально ли быстро и качественно исследовать столь огромный массив информации?
За рубежом применяется иная технология: проверке подвергается лишь малая часть деклараций (3–5%), но не только по предоставленным бумагам, а по всем возможным каналам, с привлечением компетентных служб и специалистов. Проверяемые попадают под колпак не по чьей-то указке, а методом случайной компьютерной выборки. То есть опасность разоблачения висит над каждым – и это хорошо воспитывает.
Глава государства обратил внимание, что либерализация антикоррупционного законодательства дала отрицательный результат: «Только 8% взяточников осуждены к реальным срокам лишения свободы… большинство приговорены к штрафам, которые преступники не платят». Но западный опыт показывает: гораздо эффективнее работает арест имущества подследственного при возбуждении дела и конфискация его в случае обвинительного приговора. Однако, как уже писал «Труд», парламентское большинство партии «Единая Россия» в Государственной думе категорически противится ратификации ст. 20 Конвенции ООН по борьбе с коррупцией, направленной именно на разорение коррумпированного чиновничества.
«Нам необходимо сформировать общественную атмосферу неприятия коррупции и в том числе, конечно, выстроить надежную систему обратной связи между обществом и государством, – заявил президент Владимир Путин на заседании совета. – Каждый сигнал о коррупции и коррупционных проявлениях должен получать адекватную реакцию». Однако Следственный комитет России до сих пор не удосужился даже признать обвиняемым экс-министра обороны России Анатолия Сердюкова, чья подпись стоит под большинством документов, по которым в его ведомстве расхищались миллиардные суммы государственных денег. А ведь это сегодня самое резонансное дело в области коррупции, по которому страна судит о настроениях в высших эшелонах власти: всерьез там настроены или делают вид?
Неоправданно затягивается и само следствие по делам Министерства обороны и «Оборонсервиса». Вчера истек нормативный срок содержания под стражей одного из основных обвиняемых – Максима Закутайло. А условиям «домашнего ареста» другой участницы хищений – «дамы сердца» экс-министра Евгении Васильевой могут позавидовать многие коронованные особы нашей планеты. И уже пошли по стране небеспочвенные разговоры о том, что всех высокопоставленных жуликов и воров в погонах и коктейльных платьях просто-напросто подводят под уже обещанную амнистию, которая именно для того и задумывалась.
Так начинается очередной этап борьбы или она уже окончена?
Никита Кричевский, доктор экономических наук:
– Вокруг Сколково разгорелся очередной скандал, но, боюсь, весь пар снова уйдет в свисток. К большому сожалению для самого проекта Сколково. Хотя мне бы очень хотелось, чтобы там сменилось руководство и люди, которых упоминают в сообщениях Генпрокуратуры, понесли наказание. Я как ученый и как исследователь представляю себе, что значит национальная инновационная система для развития экономики страны, а Сколково как раз задумывалось как один из краеугольных камней национальной инновационной системы. За четыре с половиной года можно было сделать огромный шаг вперед, а сегодня там результаты на уровне интернет-проекта по бронированию отелей. Вот такие вот выдающиеся свершения за бюджетные миллиарды.
Это система, которая могла бы уже сегодня быть межрегиональной, то есть можно было сделать в виде формальных или неформальных филиалов сеть в регионах. Я уверяю, что именно в провинции это пользовалось бы огромным успехом, потому что регионы буквально стонут. Есть масса инновационных наработок самых разных, но нет возможности двинуться вперед и получить соответствующее прямое и косвенное налоговое финансовое стимулирование от государства. А что видим? У нас люди, вместо того чтобы заниматься делом, распределяют гранты по аффилированным структурам, пускают пыль в глаза людям разными мероприятиями с первыми лицами зарубежных компаний. Которые приходят сюда, если называть вещи своими именами, не для того, чтобы развивать инновационную деятельность, а чтобы физически украсть у нас умные головы и умные идеи. Ну и какой смысл надувать щеки и делать важный вид, что мы вот с теми и этими контракт подписали? Это профанация, лицемерие, коррупция! Это все что угодно, только не наука, не прикладная наука и не инновационная деятельность как внедрение уникальных разработок.
Я полагаю, причем с огромной долей вероятности, что скандал замнут, дело будет спущено на тормозах и все останется, как было. Если, конечно, ответственный за проект Вексельберг не махнет на все рукой и не уйдет оттуда сам.