Что останется от дома-коммуны архитектора И.С. Николаева после реставрации?
В Союзе архитекторов России прошел круглый стол «Дома-коммуны в опасности». Тревожное название взято не для красного словца: над уникальными памятниками эпохи конструктивизма действительно нависла угроза уничтожения. Причем под вполне благовидными предлогами. Яркий пример — идущая полным ходом реконструкция одного из таких объектов, знаменитого дома-коммуны архитектора И.С. Николаева в Москве на улице Орджоникидзе. Такие «труды по восстановлению» могут привести памятник к полной утрате подлинности.
В 1929 году молодой архитектор Иван Николаев спроектировал дом — мечту о новом быте нового человека, архитектурное воплощение грандиозного социального эксперимента. Общежитие студентов текстильного института состояло из трех сообщающихся корпусов — спального, санитарного и учебного. В спальном — шестиметровые кабинки для сна, рассчитанные на двух студентов: кровати, тумбочки и более ничего — личных вещей там не держали. Двери — как в купе поезда, окон нет — ночью по трубам подавался озонированный воздух, а днем там находиться не полагалось. Утром коммунары в пижамах шли в санитарный корпус: делали зарядку, принимали душ, переодевались и отправлялись в общественный корпус грызть гранит науки. Кроме учебных классов и библиотеки в общественном корпусе размещались столовая, клуб со зрительным залом и помещениями для кружков, бытовые службы. Вечером ритуал повторялся в обратном порядке — из классов в душ, дневную одежду в шкафчик, пижаму на себя и в родной «пенал» на заслуженный отдых. Образцово-показательная казарма, столь ярко и образно отражающая дух времени и представления о будущем.
В 1964 году образец коммунального быта передали Московскому институту стали и сплавов (МИСиС). Через четыре года, когда жить в нем стало уж совсем невмоготу, при участии самого Николаева спальный корпус реконструировали, вдвое увеличив размеры комнат (так и не снабдив их санузлами). К концу 1980-х здание обветшало, в 96-м общежитие в спальном корпусе пришлось расселить, в 98-м — разобрать в нем аварийные межэтажные перекрытия. Общественный корпус стали сдавать в аренду под офисы. И это при том, что уже в 80-х весь комплекс имел статус памятника архитектуры местного значения, а в начале 90-х Мосгорнаследием (ныне департаментом охраны культурного наследия правительства Москвы) и МИСиС было составлено «Охранное обязательство».
Средства на ремонт, чреватый реставрацией, руководство к тому времени уже Национального исследовательского технологического университета (НИТУ «МИСиС»), выбило из госбюджета в 2006-м. По данным из открытых источников, сумма составляет порядка 600 млн рублей. На все работы отводилось три года, но идут они и по сей день. Проект «Реконструкция с элементами реставрации и приспособления» был разработан группой архитекторов под руководством профессора В.О. Кулиша в 2007 году и согласован с Мосгорнаследием. Чиновников нимало не смутила странность формулировки: реставрация с приспособлением предполагает восстановление объекта и эксплуатацию без нанесения ему какого бы то ни было ущерба. Реконструкция же означает перестройку, а не сохранение.
Но самое странное — предмет охраны в отношении дома-коммуны был определен Мосгорнаследием только в феврале 2012 года и составлен так, чтобы избежать упоминания о таких обязательных элементах, как подлинные материалы несущих конструкций, отделки фасадов и интерьеров. А для таких памятников в предмет охраны обычно включают даже оконные шпингалеты и дверные ручки. Туманность, думается, была нужна, чтобы оправдать нарушения при ведении работ исполнителем, безответственность заказчика и халатность (как минимум) сотрудников самого департамента. После определения предмета охраны департамент должен был дать предписание приостановить работы для проведения государственной экспертизы и корректировки проекта. Предписания не последовало.
В итоге спальный корпус (акт о приемке которого подписан представителями Мосгорнаследия) фактически выстроен заново, подлинными остались разве что торцевые стены. Как памятник это здание, по мнению экспертов, уже не существует. Есть только небольшой «музейный блок» из нескольких спальных секций изначальной планировки.
Два оставшихся корпуса, похоже, ожидает та же участь. В санитарном снимают перекрытия, заменяют металлический каркас, а в проем знаменитого пандуса — визитной карточки проекта Николаева — встраивают лифт, что, похоже, совершенно убьет уникальное пространственное решение, которое в свое время прославил фотографиями Александр Родченко. Общественный корпус пока хранит часть подлинных конструкций — колонны с грибовидными капителями, шедовые (т. е. вмонтированные в крышу) фонари библиотеки, уникальную обшивку из брусков лиственницы. Сохранит ли — вопрос открытый.
При такой «реконструкции с реставрацией» от Дома Николаева, упоминаемого во всех хрестоматийных работах по истории мировой архитектуры ХХ века, останутся только легенда и название. А охранять, по сути, будет нечего. Новоделы на месте памятников, имеющие с ними лишь внешнее сходство — жестокая реальность последнего двадцатилетия. Приспособить исторический памятник к потребностям сегодняшнего дня так, чтобы не лишить его исторической ценности, зачастую бывает очень сложно. Но похоже, это проблема не инженерного и даже не рыночно-экономического, а морального порядка: корежить нашу общую историческую память в угоду современным представлениям о прогрессе и комфорте гораздо легче, чем нести ответственность за нее.
Екатерина Шорбан, ведущий научный сотруднику отдела Свода памятников архитектуры Государственного института искусствознания
— К сожалению, сегодня в России общая практика так называемой реставрации — это отсутствие реставрации. Так происходит сплошь и рядом, в том числе на самых ответственных объектах. Девиз нашего времени — «наварить» побольше денег. А для этого надо максимально увеличить объем работ. Выгоднее всего подрядчику снести все до основания и отстроить заново, а не медленно и хлопотно восстанавливать сооружение по кирпичику.