Сегодня вечером в Москве состоится
На третьем туре фортепианного конкурса публику, по сути, обокрали. К этому времени в Москве разразилась жара, и может, компьютер, суммировавший очки по хитрой формуле, перегрелся, а может, машина дала сбой
Не прошел в третий тур удививший яркими, неожиданными интерпретациями россиянин Эдуард Кунц. Может, оттого, что, живя в Лондоне, он теперь для наших арбитров чужой? Но уж два британских члена жюри, которым он со всей слышимой очевидностью составляет сильную профессиональную конкуренцию, должны бы по заслугам оценить коллегу… Не переварил компьютер и еще двоих россиян. Один — страстный бунтарь Филипп Копачевский, студент Московской консерватории, воплощающий в себе элиту поколения
Особо дотошные наблюдатели заметили, что член жюри Питер Донохоу во время выступления одного из участников на втором туре заплакал. Лучше б он заплакал у того самого компьютера. Ведь на первом туре мы имели действительно потрясающий калейдоскоп молодых музыкантов, какого не было у нас еще никогда! «Одни сливки», — гордо сказал перед конкурсом его директор Ричард Родзинский. Правда, всю (!) Европу курьезно представлял один (!) человек — швейцарец
Странно еще, что на месте достойнейшего Даниила Трифонова (он представляет Гнесинку, а в жюри — консерваторцы, и тут свой давний антагонизм) в третьем туре не оказался тот самый швейцарец, ученик члена жюри Евгения Королева (кстати, тихого Пуаза вполне можно было бы отправить домой сразу после первого тура). Зато в финал вышел украинец Александр Романовский — ученик члена жюри Дмитрия Алексеева. Не говоря уже об Алексее Чернове, которого так полюбил еще со времен IV конкурса имени Скрябина член жюри Михаил Воскресенский (ведь это ученик его ученицы Наталии Трулль). Согласитесь, странно, что Чернов, который не прошел даже отборочное прослушивание и стоял в листе ожидания (на случай, если
Густав Алинк, Музыкант, математик, соучредитель (вместе с пианисткой Мартой Аргерих) фонда, осуществляющего общественный контроль за конкурсами:
— Мнение публики и жюри не всегда совпадает. Конкурсант на первом туре может получить 30 баллов, а потом скатиться до 12. И тогда реакция публики предсказуема — она считает это несправедливостью. Особенно болезненно реагирует на решения жюри публика, следящая за конкурсом от начала до конца. Я наблюдаю за конкурсами уже 30 лет, и всегда изумляюсь, сколько соревнований могут выдержать некоторые пианисты. Я знаю музыканта, который участвовал в конкурсах 118 раз! Алексей Чернов подавал заявки 60 раз, и у него десять первых мест. У Трифонова за плечами всего шесть конкурсов, и пять раз он прошел в финал. Но даже если ты не попал даже на второй тур, конкурс — хороший импульс для развития карьеры. Сыграть в Большом зале консерватории! Кроме того, возможно, ты получишь хороший совет от высококвалифицированного члена жюри. А сколько здесь завязывается интересных контактов! Что же касается учеников членов жюри, идеально было бы, чтобы они не участвовали, потому что все равно получается подсуживание, может, даже и бессознательное. Доверие к жюри пропадает, а это подрывает репутацию конкурса.