Говорят, что в Англии Антон Павлович не менее популярен, чем Шекспир, и нет театра, который бы его не ставил. Естественно, это льстит самолюбию россиян, и в тоже время они очень ревностно относятся к чеховским постановкам иностранных режиссеров и не спешат объявлять их шедеврами.
В Москве Доннеллан, можно сказать, "прописался", поскольку до "Трех сестер" он поставил здесь "Бориса Годунова" Пушкина и "Двенадцатую ночь" Шекспира, где тоже играют наши артисты. Но! Чехов есть Чехов, к которому не так-то просто подобрать "ключи". Доннеллан прекрасно это понимает и пишет об этом в своей книге "Актер и мишень", изданной в Москве.
Само собой: у него свое представление о русском характере, а следовательно, и о чеховских "Трех сестрах", так и не попавших в Москву. Много копий сломано режиссерами на разгадывании этой "простенькой" истории, приключившейся с тремя молодыми женщинами, пытавшимися найти свое счастье, но в итоге потерявших свой дом и не получивших ответа на главный вопрос: ради чего они живут и страдают? Судя по спектаклю, этот вопрос мучает и английского режиссера. Поэтому ему не хотелось подшучивать над незадачливыми мечтательницами и высмеивать их непрактичность, как это делают сейчас многие наши постановщики. Доннеллан создал печальный, даже мрачный реалистический спектакль, в котором жестокая правда жизни так "бьет" по голове каждого персонажа, что возникает ощущение медленно затягивающейся петли. Естественно, это угнетает зрителей, а жаль, потому что Чехов всегда считал уныние большим грехом и буквально заставлял своих героев "выпрыгивать" из проклятого быта и не поддаваться тоске. Но что сделано, то сделано. Видимо, трагическое мироощущение свойственно английскому режиссеру, и ему жалко русских интеллигентов, способных только много говорить, мечтать, строить прожекты и безропотно сносить удары судьбы. Поэтому во время монологов героев он поворачивает их лицом к зрительному залу и как бы предоставляет им слово, мол, слушайте люди. Ведь на ошибках учатся...
В принципе такой стиль игры больше подходит для открытого площадного шекспировского театра, но никак не для камерного чеховского. Что же касается самой атмосферы спектакля, то она оказалась на удивление холодной, чему в немалой степени способствовало художественное оформление. Создается такое ощущение, будто место, где происходит действие, - вовсе не дом, а пустой черный ангар или заброшенный вокзал, где все живут на чемоданах, пытаясь как-то обустроиться, но потом плюют на все, и уступают непригодное для жилья пространство деловитой Наташе (Екатерина Сибирякова).
Поразительно, но в этом спектакле нет не то что "ста пудов любви", - ее просто нет. Александр Феклистов, исполняющий роль полковника Вершинина, всегда считался эмоциональным актером, здесь же он похож на "выжатый лимон". Его Вершинин любит Машу (Ирина Гринева) на словах и объясняется ей в любви, сидя от нее на другом конце сцены. Этим режиссер хотел подчеркнуть, что они никогда не соединятся и каждый пойдет своим путем. Но ведь к этому надо было прийти, а не декларировать изначально. Та же история происходит и с другой парой: Тузенбахом (Андрей Кузичев) и Ириной (Нелли Уварова). Плюгавенький барон настолько инфантилен и жалок, что просто не верится, будто красавица Ирина могла согласиться выйти за него замуж. Более того, когда на дуэли его убивает Соленый (Андрей Мерзликин), претендующий на руку и сердце Ирины, то несчастного поручика ничуть не жаль, и невольно соглашаешься с доктором Чебутыкиным, который говорит: "Одним бароном меньше, одним больше - какая разница".
Словом, Доннеллан создал на московской сцене культурный спектакль, но легкого дыхания в нем нет, как нет и души. Не обязательно загадочной, но по крайней мере такой, которой хотелось бы сострадать. По-видимому, присутствовавший на спектакле Олег Табаков чувствовал себя "на коне", в сравнении с английским интерпретатором Чехова, поскольку у него во МХТе в "Дяде Ване" Чехова столько эмоций и чувств, что их можно черпать ведрами. Я не хочу проводить никаких параллелей, но без любви трудно смотреть Чехова, даже если это мировая премьера.