- Валентин Давыдович, ваша судьба - это война, парк и стихи? Что еще я забыла?
- Ничего. Все правильно.
ВОЙНА
- С чего началась ваша война?
- Я учился в лесном техникуме. И с третьего курса - за два дня до начала войны! - Родина-мать позвала на защиту. Провожали меня несерьезно. Отец сказал: "Мобилизации объявлено не было, это путаница какая-то. К вечеру будешь дома". А вот мама на полустанке вымолвила: "Вот ты и улетаешь из дома навсегда". Так и случилось. 22 июня я уже был под бомбежкой на территории Эстонии. А потом начались бои. И мой 42-й стрелковый полк был уничтожен за три дня... А дальше - долгий путь. Всю войну я прошел в высоком звании солдата. Был минером-подрывником, минировал Ладогу. Чтобы немцы не перерезали Дорогу жизни, нам приказали заминировать лед на самых танкоопасных направлениях. По ночам лежа долбили лунку ножом и устанавливали мину - пять килограммов тола. Шинелька на рыбьем меху, а там ветры такие - кажется, будто ты голый на льду...
- Вы там болели?
- Болели мало. Конечно, мы всегда были простужены, но это считалось нормой. Самое страшное, что у всех была цинга. А лечиться нечем. Санинструктор сказал: "Жевать хвою!" Жевали. И выплевывали вместе с кровью и зубами...
- Что снилось после войны?
- Чаще всего - что танк на тебя прет. Я же был и наводчиком противотанкового орудия. И потом все время видел во сне, как идет на меня эта железная махина, просыпался в холодном поту. В реальности таких эпизодов было много. Например, на Курской дуге. Мы приняли бой недалеко от Белгорода. Танковая колонна заходила к нам в тыл, там было семь танков. Четыре мы подожгли, остальные повернули назад. Потом приехало начальство: "Вы все герои, все коммунисты!" Так и приняли меня в партию. Еще там журналист оказался очень порядочный, прислал мне фотографию: "Курская дуга, 1943 год, гвардии рядовой Валентин Динабургский".
ПАРК
- Когда вернулись после войны, вы понимали, что будете работать с лесом, с деревьями?
- Ничего я не понимал. Просто пришел с войны. Три месяца был безработным. Мне предлагали заведовать скобяной лавкой на рынке, быть директором химчистки, директором бани, еще быть физруком в школе. А я физкультуру с детства не люблю. И тут мне предлагают: "Иди в парк. Тем более, ты все же недоделанный лесник". Так в сентябре 1958 года я стал директором парка. И почти сразу обратил внимание на сухостой. Стал думать, как осторожно, не повредив рядом стоящие, выпилить сухие деревья. В парке было много деревьев ильмовой породы, прежде всего вязов. Потом оказалось, что они больше всего подвержены так называемой голландской болезни - микозу сосудов. Знаете, это очень современная болезнь, вроде атеросклероза у людей. Суть в том, что соки не доходят от корней до веток, и дерево засыхает сверху.
- Деревья болеют, как люди?
- Похоже. Я потом удивлялся: дерево сухое - а пень даже без червоточинки. Но капилляры будто забиты кофейной гущей - как у человека поврежденные сосуды. И при такой болезни деревья не подлежат лечению. В какой-то момент пришла догадка: а что если прямо на корню резать деревянные скульптуры? Позвал в парк мастеров-резчиков...
Идея их увлекла. Так в далеком уже 1960 году в парке появился мудрый деревянный сказочник. А потом десятки других скульптур, не только сказочных.
- Однажды мы поняли, что старый вяз вблизи танцевальной площадки уже погиб, - рассказывает Валентин Давыдович. - Решили сделать что-то молодежное: он, она и гитара. Мастер начал работу. Уже обозначилось лицо девушки, склоненная голова юноши... А тут поздно вечером мастер Виктор Михайлов пришел ко мне в кабинет. Сел на стул, закурил, молчал долго, а потом выложил на стол потемневший от времени осколок снаряда, который оказался в стволе дерева. И мы поняли, что скульптура должна быть другой. Получился солдат, склонившийся на грудь девушки...
СТРОЧКИ
- Вы сказали, что сны про танки, слава Богу, больше не мучают. А что теперь снится?
- Разные сны бывают. Иногда рассказы снятся. Есть, например, у меня рассказ "Бобыль". Как-то просыпаюсь и говорю жене: "Знаешь, мне рассказ приснился"! И сразу сажусь к машинке. Три дня стучал. Еще есть повестушка "Амнистия". Она тоже мне приснилась целиком. Я вообще обычно пишу без черновиков, сижу - и будто мне кто-то диктует. Потом только немножко правлю.
- А чем вы больше гордитесь - стихами, рассказами или все-таки парком?
- Да я как-то вообще ничем не горжусь. Хотя вы же видели скульптуру князя Романа Брянского? Он когда-то спас наш город от разорения Ордой. Так вот, там на обороте написано: "Гордиться славою предков не только можно, но и должно. Не уважать оное есть постыдное малодушие". Это Пушкин сказал! А мой парк - он ведь тоже во славу предков...
ДОЛГАЯ ЖИЗНЬ
- Жизнь дерева, то, как оно взрослеет и стареет, - это тоже похоже на человека?
- Нет. Дерево к старости только хорошеет. Молодое - хлипкое. А старое вызывает еще больше восхищения. Человек со временем дряхлеет, а дерево нет.
- Выходит, деревья мудрее нас. Разве человек так не умеет? Вот вы же сумели? Что помогает жить долго и активно?
- Я никогда ничего специально не делал, чтобы долго жить. 720 дней сидел в окопах на переднем крае. Дважды был ранен, один раз серьезно. Полгода давил госпитальные койки под Старой Руссой. Что помогло жить долго? Не знаю. Думаю, знаете что - природа. А еще поэзия, это тоже стержень, я до сих пор пишу стихи. Работаю над книжкой. А еще любопытство, интерес. Мне никогда не бывает скучно! Я могу на какой-нибудь цветок смотреть часами. Беседую с ним, стараюсь понять его язык, его назначение, его стойкость.
- У деревьев характеры разные?
- Обязательно! Они все разные - и по характеру, и по жизнестойкости, и по назначению. Считается, что мое дерево по гороскопу - кипарис. Но мне ближе наши, российские. Например, вяз. Оказалось, что это семейство (ильмовые - вяз, карагач) - самое ранимое, самое чувствительное к изменениям природы под влиянием человека. Они первые погибают. Парк на 90 процентов состоял из вязов - сейчас остался один. Был интереснейший момент. Стоял засыхающий вяз, целый сезон простоял без листьев. Я повесил на него громкоговоритель. И что вы думаете? Вяз вдруг по весне зазеленел. Видимо, звуки, вибрация сыграли свою роль. Я предлагал ученым изучить это явление. Мне все интересно про деревья. Если бы я стал лесником, непременно написал бы диссертацию: "Эстетика леса". Не про лесозаготовки, а про то, как красота леса действует на человека. Знаете, я ведь из леса никогда ничего не беру, не хочу ни ягод, ни грибов. Ничего, кроме вдохновения. Просто хожу и смотрю на небо и деревья, и мне больше ничего не надо.
- Чем помогает лес? Он утешает человека? Или учит? Или лечит?
- Наверное, прежде всего, вселяет уверенность и успокаивает. Даже сам шум листвы. Я уже 25 лет не у дел, но каждый день в парке и никогда от него не устаю. Это мое детище - так уж случилось.
- Наверное, у каждого свой путь к долголетию. Например, знаменитый академик Николай Амосов пытался победить старость с помощью движения. А вы даже физкультуру не любите. Как вам кажется, может быть, это ошибка - искать какой-то один путь?
- Искать единый для всех рецепт - ошибка. Я, например, считаю, что всякие упражнения, тем более связанные с минутами и секундами, - это вредно. Никогда не делал физзарядок. Зато всегда много ходил, велосипед любил, лыжи. В училище я приходил во всех кроссах последним. Все, кто приходил первым, уже на том свете. А мне 85 лет, и все еще на ногах стою, мозг работает. Правда, зрение слабеет, глаз, которым брал фрица на мушку, умер.
- Что укорачивает жизнь человека?
- Первая заповедь - не навреди. Не навреди себе. Да, в окопах я курил, даже паклю. Десять лет курил, потом бросил. А спиртного долго не употреблял. Даже фронтовые сто граммов всегда кому-то отдавал. Мне один солдат - мне было 20 лет, а ему 40 - сказал: "Валька, тебя убьют, и ты даже не будешь знать, что это такое!" Я попробовал - и от ста граммов был пьян, как тот петух, и потешал всю роту. А сейчас пью почти каждый день: 25 граммов водки перед обедом. Но не более того! Всегда мало ел. У меня лет двадцать пять был стабильный вес: рост 182, вес 82. А за последние три года потерял 25 килограммов. Такой вес был только в юности. Жена в панике: "Ты в мощи превращаешься". А я говорю: "Пускай, так легче жить". И еще одно: благожелательность, доброта должны быть в человеке.
- Как вы думаете, почему человек так боится старости? Чего он боится: одиночества, физической немощности?
- Недавно перебирал архив. Нашел блокнотик - 1978 год. Там телефоны людей, с кем я общался, - человек сорок. Начинаю листать - никого нет в живых. Вот это тяжело. Иду по улицам, будто в чужом городе. Ведь раньше меня все тут знали. Но знаете, что еще помогает? Я смерти не боюсь. Столько видел ее на войне, столько однополчан похоронил. И теперь своей собственной - не боюсь. Ничего страшного.
- А за детище свое не боитесь? Вдруг парк вырубят и сделают тут казино?
- Парк не вырубят. Не будет этого. Уже не будет. Был у меня разговор на эту тему с начальниками. Я всегда говорю: рядом Орел, Курск, Белгород, Тула - и нигде нет такого парка. Так почему к нему такое отношение? Почему мы не можем его содержать должным образом? Нужно засеять травой газоны, ухаживать за деревьями. И главное - не дать погибнуть скульптурам. Их сейчас 29, а было 60 с лишним. Как сохранить? Да, это не камень. Но если старая фигура погибла, можно сделать новую, в другом материале. Дуб, например, более стойкий. Была у меня договоренность с одной московской лабораторией. Есть, оказывается, специальная жидкость, если скульптуру опрыскать - образуется защитная пленка. Я передал адреса, но после меня сменились пять или шесть директоров - все это потерялось.
- Вы когда-нибудь думали, для чего вообще человеку жить долго, нужно ли к этому стремиться?
- А это должен каждый решать сам для себя. Конечно, старость - продолжение прожитого. Но волей-неволей еще и подведение итогов. Вот решили издать мою книжку - избранное. Это и лебединая песня, и какой-то итог. В июле юбилей - в 80 лет я сбежал с него, сейчас не знаю, как получится. Еще я очень доволен, что сделал книгу для детей. Это моя 17-я книжица, делал ее специально, чтобы читали вместе бабушка, внучка, дедушка и Жучка. Обязательно вместе! Это моя деревянная сказка - там собрано много баек про наших деревянных героев.
- А чего вы не успели?
- Ой, очень многого, не хочу задумывать что-то одно. А старости я не боюсь. Вот вам стихи про нее: "Она нелюбима, нежданна, незванна. Но входит без стука сквозь стену иль дверь. И долго таится за старым диваном, как будто готовясь к прыжку, словно зверь... Седины, морщины - то малая малость, об этом и думать не думай всерьез. Что делать, дружище, старость подкралась. И ты уже списан. Пока что - в обоз". Что ж, это так. Я списан в обоз. Но и это меня не пугает. Ничего страшного...
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
Я последний солдат второй мировой,
Я стою на Земле.
Над моей головой -
Седина облаков пополам с синевой...
Кто-то выжил,
Кого-то металлом насквозь:
То ли пуля, то ль ржавый осколок!
Я спросил бы о прошлом у этих берез,
Только эти березы не помнят.
Непорочно шумит березняк молодой,
Дышат свежестью майские травы...
Я - последний солдат второй мировой
У последней своей переправы.