Когда прошлой осенью я бродил по Большому театру накануне его торжественного открытия, то обратил внимание на роскошные гобелены в исторических тканевых покрытиях стен в Императорском зале. «Императорским» тканям крепко досталось за ХХ век — из них вырезали двуглавых орлов, о них вытирали руки несознательные зрители, на них опрокинули ведро с негашеной известью и после этого варварски почистили в химчистке.
Теперь уникальные пурпурные гобелены полностью восстановлены в их первозданном виде, как с гордостью заметил сопровождающий. Причем ткань для них использована новая, но изготовленная по технологиям XVIII века.
Так я впервые услышал об уникальной мастерской «Старинные ткани», расположенной на территории Новоспасского монастыря.
И мне очень захотелось самому увидеть, как на свет появляются ткани из далекого прошлого. Тем более что для этого достаточно доехать на метро до станции «Крестьянская застава».
Директор ФГУП «Государственная
Появилась эта мастерская еще в 1948 году. Создавали ее под Дворец Советов — тот самый, который планировалось воздвигнуть на месте разрушенного храма Христа Спасителя. По замыслу архитектора Бориса Иофана, интерьеры
Под эту задачу архитектор Зинаида Милявская пригласила старых мастеров, работавших еще до революции в знаменитой мастерской братьев Сапожниковых. Мануфактура Сапожниковых выпускала шелк и парчу, завоевывавшие медали на международных выставках, они шли на экспорт в модные дома Парижа и Лондона. Ткани с маркой братьев Сапожниковых оптом закупали посланцы эмира Бухарского и даже тибетского
Однако амбициозные планы по строительству Дворца Советов так и остались планами, а мастерская занялась более насущным делом. Ей поручили ликвидировать последствия «осмотров» германской армией наших
Через древние станки мастерской и тонкие руки мастериц прошли километры уникальных тканей, которыми сегодня можно любоваться в самых отдаленных уголках страны.
Кстати, жаккардовые станки очень долго были прерогативой мужчин —
Воссоздание старинной ткани по образу и подобию — это таинство, в котором есть элементы науки, детектива и даже немножко мистики.
С чего обычно начинается работа? Заказчик приносит хотя бы крошечный фрагмент ткани. Так было, например, с кусочком ткани из ложи Большого театра. Художнику Надежде Стояновой пришлось изрядно помучиться, чтобы «расшифровать» этот обрывок. Задача художника — понять весь рисунок, разобрать структуру ткани. Затем идет размотка шелка в нитку, покраска (только натуральные красители!), сушка, насечка специальных перфокарт для передачи рисунка, заправка станка — последняя операция настолько сложная, что может занять до полугода. Ну, а потом начинается кропотливый процесс превращения шелковых ниточек в плотную ткань. Если она со сложным плетением, то производительность труда падает до нескольких сантиметров в день.
Особый этап в технологии — сшивка готовых отрезов в единое полотно таким образом, чтобы не было видно швов. На этом этапе мастерице приходится вручную связывать от 10 до 20 тысяч ниток. И это не прихоть, это плата за то, что называется аутентичностью.
Как ни обидно, но главной проблемой для мастерской является дефицит шелка. В СССР он производился только в Узбекистане, а сегодня шелк там объявлен стратегическим сырьем и практически перестал продаваться.
Формально мастерская работает на Министерство культуры, но оно же не занимается снабжением таких уникальных производств сырьем. Оно регламентирует расценки за труд мастериц, которые не могут требовать себе удвоения зарплаты на фоне роста стоимости сырья. В результате едва удается сводить концы с концами. А при крошечной производительности это с каждым днем становится все тяжелее. «Старинные ткани», являясь настоящей жемчужиной
Еще одна проблема — поддержка винтажного оборудования. Печально, но в современной Москве стало почти невозможно выточить запчасть для жаккардового станка. В каждом случае поломки надо искать
И, наконец, кадры. Сейчас в стране просто нет учебных заведений, которые готовили бы кадры для такого производства, поэтому каждый сотрудник мастерской, можно сказать, штучный товар.
Ясно, что на таком необычном производстве могут работать только особые люди. Елена Захаркова пришла сюда в
Требования к кандидатам очень жесткие. Нужны знания текстильного производства, художественный вкус, а главное — железная выдержка. Излишне эмоциональные люди не выдерживают этой нечеловечески кропотливой работы. Опять же коллектив маленький, практически одна семья: если
При этом текучки кадров в мастерской нет, ветераны остаются у станка и на пенсии — в среднем женщины дорабатывают до 70 лет. Любопытная деталь: несмотря на то что труд явно тяжелый, специфических профзаболеваний у мастериц не наблюдается. Как призналась одна из женщин, «наверное, это оттого, что работаем только с натуральным сырьем».
С другой стороны, не исключено, что главная причина — осознание того, что ты делаешь