Темы цензуры, тайны, разных трактовок случившегося стали центральными на теленеделе. Они получили мощную подпитку в сомнениях, которые стали высказывать тележурналисты по поводу официальных данных о наших потерях в Чечне. В последних "Итогах" в репортаже Ю.Липатова из Махачкалы была показана реакция военных на утечку нежелательной для них информации: достаточно было пройти накануне в новостном выпуске НТВ интервью полковника с указанием внушительной цифры погибших, как съемочной группе канала перекрыли доступ на передовую.
Журналисты, впрочем, находят способы преодолеть нежелание военачальников поделиться некоторыми сведениями. Б.Соболев в тех же "Итогах" демонстрирует приобретенные им еще в пору работы во "Времечке" качества: внимание к малозначимым бытовым деталям, умение пользоваться скрытой камерой, способностью располагать к себе простых людей. Его не пустили в Ростовский военный госпиталь, но, несмотря на это, из крупиц разрозненных фактов, мимолетных разговоров с проводником почтового вагона поезда Нальчик-Москва, перевозящего "груз 200", с лаборанткой, оформляющей похоронные папки, съемок грузовика с тарой для цинковых гробов и т.д. - создается более полная картина происходящего. Она дает журналисту основание сказать в финале, что военные сообщают нам далеко не всю правду".
Еще один детектив, который в эти дни силится разгадать эфир: какой была интрига, приведшая к думскому кризису? Почему власть, которая накануне выборов поддерживала правых, теперь вдруг вроде бы "кинула" их? Сохранится ли альянс "медведей" с коммунистами надолго или же это была только разовая акция? И снова - умолчания, вопросов больше, чем ответов...
Тема унижающего нас обмана оказалась актуальной в новой, очень интересной программе В.Мукусева "Третьего не дано". Два воскресенья подряд мы не только смотрим разыгранные актерами острые жизненные ситуации, но и участвуем в их обсуждении. Авторы не раз прерывают движение кинопленки, чтобы осмыслить происходящее и выбрать продолжение сюжета - то, которое соответствует нормам морали и общественным идеалам.
Нам рассказали две истории. В одной из них школьница выпускного класса влюбилась в своего молодого неженатого учителя и не скрывает своих чувств. В студии для обсуждения ситуации собрались не только сверстники героини, но и педагоги, специалисты по психологии и сексологии, писатели, поэты. Журналист вовлекает их в дискуссию, а заодно приглашает и нас, наблюдающих спор в прямом эфире, телефонным звонком поддержать один из двух вариантов поведения героя. В зависимости от того, какой из них получит большинство голосов, такое нам покажут продолжение на экране.
Все замечательно: проблема актуальна, обсуждение в студии интересно и лишено однозначности, зрители реально участвуют в оценке ситуации. Но почему-то авторы оба предложенных финала замесили на обмане. В одном случае оказалось, что героиня соблазняла учителя на спор с одноклассниками, во втором - утешилась с его другом.
Странным оказался финал и в другом выпуске "Третьего не дано" - там герой-тележурналист стоял перед дилеммой: сказать ли зрителям о ставшем случайно ему известном факте - стране в ближайшие дни грозит дефолт. Бытовая сторона сюжета (перевести все свои сбережения в доллары) переплетается для журналиста с общественной (спасти миллионы сограждан от разорения). И тут вдруг начинает работать цензурная логика: герой опасается паники. Что начнется, когда люди бросятся снимать свои деньги с банковских счетов? Мы приходим снова к аргументам ведущего "Процесса": помните, насчет паники в Киеве в апреле 86-го?
Снова лжи отдается предпочтение "лжи во благо"... Опасное, думается, это дело, какие бы ни использовались аргументы.