- В этом году спектакль отметил свое десятилетие. Вы начинали в нем репетировать, однако в премьере не участвовали. Почему? Вам что-то тогда помешало?
- Наверное, я просто спасовал перед трудностями, а может быть, испугался непривычного материала, ведь в "Иисусе" надо было одновременно петь, двигаться и при этом еще что-то изображать. Я всячески манкировал репетицииями, спорил с режиссером, придирался к неточностям в тексте. Короче, накануне премьеры я взял и ушел из спектакля. Меня заменил Олег Казанчеев.
- Тем не менее спустя восемь лет вы вернулись в спектакль...
- В 1996 году мы выпустили музыкальный спектакль "Игра" по мотивам известного мюзикла "Шахматы" Бенни Андерссона, Тима Райса и Бьерна Ульвеуса, где я пел одну из главных партий. После чего ко мне вновь обратились с предложением попробовать сыграть Иисуса. И я подумал: а почему бы вновь не попробовать... Тем более когда пою, то в ноты попадаю. Начал потихоньку репетировать. И вдруг - как гром среди ясного неба: "Валера, ты завтра играешь". - "Как завтра? Я не готов!" На следующий день я пришел в театр в десять утра и ушел домой только в десять вечера, но спектакль все-таки сыграл. Хочу признаться, ни одна роль не принесла мне такой популярности, как эта. Девочки-подростки приходят на "Иисуса" с видеокамерами, диктофонами и фотоаппаратами. После спектакля кричат "браво!". Не скрою, мне это нравится. Я люблю зрителей, особенно зрительниц... Иногда даже подглядываю из-за кулис: есть ли в зале симпатичные девчонки.
- Ну, а если серьезно? Ведь играть Иисуса, наверное, непросто? Вы не боитесь навлечь на себя кару небесную?
- Никакого мистического страха перед ролью Иисуса я не испытываю. Ведь если так рассуждать, то представьте себе, что тогда должен чувствовать актер, играющий Иуду? Я не раз дублировал фильмы об Иисусе, видел многих актеров в этой роли, каждый из них привносил в нее что-то свое. Для меня Иисус - роль, не более того. Но готовился я к ней ответственно: много читал, изучал исторические материалы. Кстати, если бы не спектакль, наверное, я бы никогда и не открыл Евангелие.
Тем, кому это не нравится, могут не смотреть такого рода спектакли. В "Иисусе", на мой взгляд, потрясающая музыка, она учит добру, нравственно очищает человека. Не знаю, станут ли девочки, которые смотрят "Иисуса" по десять раз, хорошими мамами, но, думаю, на панель они уж точно не пойдут.
- Однако у вас были и другие значительные роли. Например, в кино. Что можете сказать о них?
- Ну с кино - особая история. С двенадцати лет я снимался на Киностудии имени Горького в детских картинах. Моими кумирами в то время были Ален Делон, Марчелло Мастроянни, и, насмотревшись на них, я захотел стать таким же. Но в первую взрослую картину "Сказка странствий" попал совершенно случайно. Сценарий писался для актрисы нашего театра Ларисы Кузнецовой. Режиссер Александр Митта пришел на спектакль "Сашка", где я играл немца, и предложил мне подыграть Ларисе на пробах. Так случилось, что ее не взяли в фильм, а я получил роль. Вот такие парадоксы случаются в нашей профессии. Потом я играл в "Береге" у Александра Алова и Владимира Наумова, в "Борисе Годунове" у Сергея Бондарчука...
- Где вам интереснее работать: в театре или в кино?
- Конечно, в театре. В кино слишком многое зависит от техники. Ты можешь отлично справиться со своей задачей, вжиться в образ, а оператор возьмет да и снимет тебя в таком ракурсе, что себя не узнаешь. В театре актер может импровизировать во время спектакля, что-то изменять, дополнять какие-то штрихи к уже созданному характеру. В моей работе очень помогает то, что я получил очень хорошее актерское образование в Щепкинском училище при Малом театре. Поступив в труппу театра Моссовета, я долго тосковал по Малому, где нас, студентов, холили и лелеяли, можно сказать, выращивали "поштучно". Придя в Моссовет, я всего этого лишился. Вначале я играл очень мало и первую свою значительную роль в спектакле "Черный гардемарин" провалил. Вместе со мной выступали Плятт, Жженов, Шапошникова, Талызина, но я не хотел просить у них помощи, так как был молод и честолюбив, зациклен исключительно на себе, всего хотел добиться сам.
- Что вам важно в режиссере, с которым начинаете работать над спектаклем?
- Чтобы режиссер хорошо чувствовал звучащее слово, ведь театр - это прежде всего "слова, слова, слова..." Именно поэтому я не смог репетировать с Питером Штайном, который предложил мне роль Горацио в своем "Гамлете". Не понимаю, как можно работать с иностранным режиссером, не знающим русского языка?
- Как вы считаете, у вас есть свое амплуа?
- Амплуа всегда существовало и будет существовать в театре, но это не окончательный диагноз для артиста. Сегодня ты, к примеру, выглядишь так, а через какое-то время постарел и уже не можешь играть героев-любовников. Пока же я остаюсь в амплуа романтического героя. И хотя мне сейчас не шестнадцать лет, а перевалило за сорок, я с удовольствием соглашаюсь на роли покорителей женских сердец.
15:59
По Башкирии с ветерком
