- Папа, ты плачешь?
Отец внимательно посмотрел на сына:
- Я не смогу поехать с тобой дальше, Джек. Дедушка очень сильно заболел, и я должен отправиться в Чикаго. Я поручу присматривать за тобой проводнику. На вокзале тебя встретят. Веди себя хорошо.
Эрнест поцеловал сына в макушку и сунул телеграмму в карман. "Папа покончил с собой. Срочно приезжай" - таким было содержание телеграммы.
Вторая половина 1928 года стала не лучшим периодом в жизни молодого писателя Эрнеста Хемингуэя: в июне его вторая жена Паулина едва не погибла при родах, а в декабре застрелился отец. Его похороны нелегко дались Эрнесту. Идя за гробом, он не мог избавиться от мысли, что отца довела до самоубийства мама. "Возможно, он струсил. Был болен. И в очередной раз испугался матери. Этой стерве всегда надо было всеми командовать и все делать по-своему!" - скажет позднее Хемингуэй.
Отношения Эрнеста с матерью сложно было назвать гладкими. Выйдя замуж, Грэйс оставила оперное пение и до конца жизни не могла простить этого своей семье. Она стала настоящим домашним тираном. До шести лет она заставляла Эрнеста донашивать одежду его старшей сестры, что для него было ужасно унизительно. Жизнь в родительском доме была бы невыносимой, если бы не отец. Он привил Эрнесту любовь к спорту, научил его рыбачить и охотиться. Но перед матерью отец пасовал, это был его единственный изъян. Во всем остальном он стал для сына образцом мужественности.
Однажды, когда Эрнесту не исполнилось еще и 10 лет, он бежал за молоком на соседнюю ферму, споткнулся и проткнул себе горло палочкой, которую держал в руке. Из горла хлынула кровь. Когда заплаканный Эрнест добрался до дома, отец остановил кровотечение и наложил повязку.
- Не реви, Эрни, - строго сказал он.
- А что же мне делать? Ведь жутко больно!
- Просто свисти. Тогда слезы сами закатятся обратно.
Этот совет Хемингуэй запомнил на всю жизнь. Он свистел на боксерском ринге, когда пропускал удары, на фронте, когда пуля прошила ему колено, и в госпитале, когда хирурги вынимали из его тела осколки мины.
К моменту смерти отца Эрнесту было 29 лет, он уже успел повоевать на стороне Италии в Первой мировой войне и получить серебряную медаль "За доблесть". А вместо простреленной коленной чашечки хирурги поставили ему стальной протез.
После войны Хемингуэй устроился работать журналистом и долгое время жил в Париже. Тогда же он всерьез увлекся литературой. Критики благосклонно восприняли первые четыре книги Хемингуэя. Но, к удивлению Эрнеста, родители не были в восторге. Их шокировала прямота, с которой Хемингуэй писал о реалиях военной жизни. Прочитав первую книгу сына, Кларенс отправил ее назад в издательство с просьбой к Эрнесту "никогда больше не позорить свою семью". Для Хемингуэя это стало настоящим ударом. Он был убежден, что без матери здесь не обошлось, и больше не общался с родителями.Теперь он стоял в той самой комнате, где отец, которого он когда-то боготворил, расстался с жизнью. Глядя на багровое пятно на кушетке - отмыть ее от крови так и не удалось, - Эрнест попытался представить себе, что должен был испытывать отец, чтобы решиться на выстрел.
Кларенсу Хемингуэю было 57 лет. От диабета у него развилась гангрена ступней. Не желая огорчать близких, он до последнего момента держал диагноз в тайне, а когда боли стали нестерпимыми, выстрелил себе из револьвера в голову. Почувствовав, что на глазах выступают слезы, Эрнест стиснул зубы и: засвистел.
"Папа Хэм" как зеркало русской Оттепели
Вряд ли советские читатели, которые открыли для себя творчество Хемингуэя спустя почти 30 лет, могли знать о событиях в жизни писателя, сопутствовавших выходу его романа "Прощай, оружие!". Но это не помешало им полюбить Хемингуэя всем сердцем. В конце 50-х - начале 60-х годов в СССР пришел настоящий культ "папы Хэма".
"Мы даже обращаться друг к другу пытались на американский манер: Серж вместо Сергея, Пит вместо Пети, Пол вместо Павла, - рассказал корреспонденту "Труда-7" сценарист и бизнесмен Иосиф Гольдман, известный в годы юности как Джоз. - Как-то раз я пришел в ресторан, и меня зацепили. Я уже был готов драться, как вдруг в зале появился настоящий "папа Хэм". Он был высок и бородат. Его мощный торс обтягивал свитер грубой вязки. "Не машите кулаками, ребята, - выговорил он на чистом русском, поравнявшись с нами. - Лучше выпейте". Неудивительно, что после вмешательства такого человека драку сразу же замяли. Так я узнал Сэма Хински. В то время он был очень известен в кругах московской богемы. Сэм был живым воплощением Хемингуэя. Никто не знал, чем он занимается, но от него веяло такой силой и уверенностью, что многие ему завидовали".
Кроме попыток добиться внешнего сходства с любимым автором молодые люди старались копировать и его увлечения. В моду вошли рыбалка, охота, бокс. Любимым персонажем Хемингуэя для молодых людей стал Джейк Барнс ("И восходит солнце"). Девушки большей частью старались подражать героине того же романа Брет Эшли.
"Мы общались, как герои Хемингуэя: фразы должны были быть колкими и лаконичными, например: "В жизни не так уж трудно устраиваться, когда нечего терять". Однажды это даже помогло мне закадрить девушку", - признается пенсионер Евгений Семенович Агалаков. Бывший слесарь вечерами подрабатывал лабухом, его группа "Папочка Хэм" пользовалась успехом. "Я тоже, как и многие мои приятели, отрастил бороду, носил свитер и всегда пытался быть брутальным и немногословным, - продолжает Агалаков. - Однажды, стоя в очереди в библиотеку, я заприметил симпатичную барышню. Я стоял и глазел на нее, как вдруг мимо меня прошла библиотекарша, задев меня острым локтем. "Удивительно, как чинно и благородно бывает в баре большого отеля", - пробормотал я фразочку из своего любимого романа "И восходит солнце". Девушка откликнулась: "В наше время только бармены и жокеи еще умеют быть вежливыми". Я был потрясен! Ведь я произнес слова, которые принадлежали Джейку Барнсу, а она ответила как Брет Эшли. Между нами вспыхнул роман".
Не обошло увлечение Хемингуэем и писательскую среду. В любви к "папе Хэму" неоднократно признавались Сергей Довлатов и Василий Аксенов. Но самым ярым поклонником Хемингуэя стал Юлиан Семенов. "Он открыто говорил о том, как любит Хемингуэя, охотился, отрастил себе бороду. Со стороны это выглядело несколько комично, - рассказывает писатель и сценарист Владимир Орлов, - многие над ним посмеивались".
"Либо в бою, либо пулю в лоб"
Хемингуэй так никогда и не посетил СССР. Зато его дом на Кубе стал местом частых посещений советских журналистов и дипломатов.
"Микоян подарил ему водку, и Хемингуэй, желая поразить нас, прополоскал ей горло, а потом выплюнул. Бравировал. А еще обмолвился: "Мужчина не имеет права отдавать богу душу в постели. Либо в бою, либо пулька в лоб", - вспоминает журналист и писатель Генрих Боровик, которому посчастливилось лично общаться с живой легендой и даже порыбачить вместе с ним. - Когда он говорил о своих планах, он всегда добавлял: "Если успею, если успею..." Тогда я не придал этой присказке значения. А потом, в 1961 году, когда он покончил жизнь самоубийством, эта фраза зазвучала иначе".
О самоубийстве Хемингуэй думал уже давно. После смерти отца эти мысли не покидали его. Однажды на Рождество он получил посылку от матери. В ней лежал пистолет, из которого застрелился отец. В записке, приложенной к подарку, мать написала: "Наверняка он тебе понравится". Грэйс Хемингуэй считала сына непутевым и никогда не упускала возможности задеть его.
В последние годы жизни Хэм чувствовал себя неважно. Он перенес несколько тяжелых инфекционных заболеваний, три автоаварии, две авиакатастрофы. Все чаще болело колено. Многочисленные травмы головы сказались на зрении. Уже через десять минут работы буквы начинали расплываться. Не получалось и надиктовывать свои тексты. Хемингуэя стали мучить страхи и бредовые идеи. Ему казалось, что за ним следят агенты ФБР, что его могут похитить, боялся, что обнищает. Диагноз врача был страшным - паранойя.
В первый раз домашние застали Эрнеста с ружьем в руках в начале 1961 года. У Хемингуэя отобрали оружие и положили писателя в клинику нервных расстройств. В ней его лечили с помощью электрошока. "Эти врачи в писателях не понимают... Какой был смысл в том, чтобы разрушать мой мозг и стирать мою память, которая представляет собой мой капитал, и выбрасывать меня на обочину жизни?" - грустно сказал Хемингуэй, вернувшись домой.
На этот раз остановить Эрнеста не удалось. Он нажал на курок ранним утром 2 июля 1961 года, когда все домашние спали. Для советских поклонников писателя это стало настоящей трагедией.
"Я узнал о его смерти, когда служил на флоте, и целую неделю ходил сам не свой: не слышал, что мне говорят. И из-за это-го даже на гауптвахту попал", - вспоминает Евгений Агалаков.
"Любопытно, что двое моих знакомых, которые подражали Хэму, покончили с собой. Сэм Хински, который приводил всех в трепет одним своим появлением, погиб нелепой и литературной смертью. Однажды, ссорясь со своей девушкой и желая ей что-то доказать, Хински ударил себя ножом в грудь и истек кровью, до самого конца не веря, что он может умереть. Погиб и другой мой приятель, увлекавшийся Хемингуэем. У него были проблемы с алкоголем, и он выбросился из окна, - рассказал Иосиф Гольдман. - Может, напрямую эти события со смертью писателя не были связаны, но мистическую связь многие из нас все же ощутили"."Вместе с Хэмом ушла целая эпоха. С одной стороны, Хемингуэй не мог состариться. Он и его герои всегда были молодыми, - говорит Евгений Агалаков. - С другой стороны, мы все поняли, что пора взрослеть".
Афоризмы Хэма
Что мешает писателю? Выпивка, женщины, деньги и честолюбие. А также отсутствие выпивки, женщин, денег и честолюбия.
Не судите о человеке только по его друзьям. Помните, что друзья у Иуды были безукоризненны.
В некоторых людях порок виден так же, как в призовой лошади порода.
Если двое любят друг друга, это не может кончиться счастливо.
Ничто не отбирает больше духа у человека, чем трусость и страх.
Все хорошие книги похожи друг на друга: они правдивее жизни.
Апокрифы о Хэме
Эрнест Хемингуэй был агентом советской разведки, утверждают авторы книги "Шпионы: взлет и упадок КГБ в Америке". По их данным, писатель был завербован в 1941 году и получил агентурную кличку Арго. Но никакой ценной информации советской стороне так и не предоставил.
В 1953 году Хемингуэй погиб. По крайней мере, так писали в прессе. На самом деле писатель пропал без вести. Самолет, на котором он летел в Африку, разбился. Хэм получил ожоги, травму черепа и печени. После этого он провел в Африке полтора года. Эрнест жил как настоящий дикарь: побрился, носил туземную одежду и охотился с помощью копья.
Любимый сын Хемингуэя стал трансвеститом. Младшего сына Грегори писатель считал самым талантливым из своих детей. Но по иронии судьбы то, что бабушка пыталась сделать с папой, сработало с внуком. В десятилетнем возрасте мальчик полюбил надевать женские вещи. Не помогли даже 98 сеансов электрошока, которым Хемингуэй подверг свое чадо. Грегори скончался в 2001 году в возрасте 69 лет, успев незадолго до смерти сменить пол и стать Глорией Хемингуэй.