Николай Жарков — директор завода «Красное Сормово», который еще в 1849 году заложил на Волге Дмитрий Бенардаки. А дальше начинается магия цифр. За 165 лет у завода сменились 30 директоров. Николай Сергеевич как раз 30-й, и в эти дни исполняется 30 лет его директорства. Эта дата — хороший повод вернуться к давнему герою «Труда».
В ленинградский политех золотой медалист Коля Жарков приехал поступать в 1955-м из Пятигорска. Окончил институт с красным дипломом и был направлен в Нижний Новгород, на завод «Красное Сормово». Как раз подоспел к началу строительства там атомных подводных лодок. Его направили на учебу в Обнинск, где готовили операторов по управлению атомными реакторами, а потом — в Северодвинск, где атомные подводные лодки уже вовсю строились.
После возвращения из Северодвинска Николай Сергеевич работал заместителем начальника второго судомонтажного цеха, который был ориентирован на испытание атомных подводных лодок, начальником цеха СК-3, заместителем главного инженера, главным инженером. А в 1984-м он стал директором. Таким образом, до своего директорства он дошел, не пропустив ни одной управленческой ступени.
Почти 90% объемов производства «Красного Сормово» в то время составлял госзаказ — атомные и дизельные подводные лодки, глубоководные аппараты. Каждый август Жарков отправлялся в Северодвинск. Под началом у него было 1,5 тысячи человек, до декабря они достраивали лодки, уходили с подводниками на ходовые испытания, подписывали акты. И так, казалось им, будет всегда. Но с началом перестройки, а потом и развала страны этот твердый распорядок «рабочего дня» распался. Предприятие подхватило и понесло по бурным волнам: сокращение оборонного заказа, инфляция, долги по зарплате, налогам, энергетике, отток кадров, обветшание производственных фондов — общая история для предприятий советской, некогда могучей оборонки.
Сормовскому заводу пришлось искать новые источники средств, создавать иную конкурентоспособную продукцию, отыскивать для нее на рынке ниши. А с приватизацией появились собственники — сначала «Объединенные машиностроительные заводы» Кахи Бендукидзе, потом Объединенная судостроительная корпорация (ОСК).Это было время боев Жаркова с частным капиталом. Примириться с тем, что уникальное предприятие уходит из рук государства, ему было невыносимо. Дело дошло до крестного хода сормовичей — чтобы оградить свой завод от надвигающейся «нечистой силы». К слову, недавно Бендукидзе так высказался о Жаркове: «Николай Сергеевич для меня эталон директора. Не просто с большой буквы, а все буквы большие. Вспоминаю и годы напряженной борьбы с ним, и годы плодотворного сот-рудничества. Его преданность «Красному Сормово» просто нельзя не уважать».
К началу 2000-х стало понятно, что единственное направление дальнейшего развития для завода — гражданское судостроение: сухогрузы «река — море», неф-теналивные танкеры, сооружения для нефтедобычи. По судну в месяц спускает завод, исполняя все контракты не просто с ювелирной точностью, а практически всегда досрочно — и это знают все заказчики. Возможности завода «Красное Сормово» порой кажутся безграничными — лишь бы были заказы. А вот добыча этих заказов — отдельное дело жизни директора Жаркова, обильно политое его потом и кровью.
Если опять завести речь о цифрах, то они впечатляют: за время работы Жаркова на заводе построено более 400 судов разного типа и назначения, в том числе 65 подводных лодок, из них 25 с атомными энергетическими установками и 25 глубоководных аппаратов. Созданы уникальные производства по изготовлению корпусных конструкций из титановых сплавов, освоено изготовление торпедных аппаратов и сухогрузных теплоходов «река — море».
Суда, которые строят на «Красном Сормово», неоднократно признавались Английским королевским обществом корабельных инженеров «значительными судами». В 2011-м завод получил премию РСПП как лучшее предприятие оборонно-промышленного комплекса России.
Заводчане любят своего директора. В частности и за то, что помнит сотни фамилий, имен-отчеств. И за то, что за 30 лет директорства исходил тысячи километров с ежедневной инспекцией территорий и цехов — никогда не управлял заводом из кабинета. Говорят, что он, бывало, столько бегал по цехам и отсекам подводных лодок, что никакая обувь не выдерживала, и потому на заводе ему ставили на башмаки титановые набойки. А при выполнении швартовых и ходовых испытаний подводных лодок в море Жарков провел под водой около 2,5 тысячи часов — не каждый и моряк может похвастаться такими показателями.
Такая мобильность позволяет Жаркову держать руку на пульсе, быть в курсе всего, вникать во все детали, знать завод до последней гайки. Татьяна Васильевна Корягина, в прошлом руководитель юридической службы завода, говорит: «Он совершенно не офисный директор: быстрый, легкий на подъем. Всегда торопится, по лестнице перепрыгивает через ступеньки. Случись в каком-то цехе нештатная ситуация — он уже там. Знает поименно если не всех работающих, то очень многих. А какой всегда элегантный! Просто безукоризненно выглядит. Аккуратист: увидел в цеху грязь — тут же собирает субботник».
В 1996 году Николаю Жаркову присуждена Государственная премия РФ в области науки и техники. За укрепление ВМФ бое-выми атомными ракетоносцами второго поколения он награжден орденами Ленина и «Знак Почета», в 2007 году Николай Сергеевич признан лучшим менеджером России, лауреатом национальной премии «Лучший управляющий России».
Спросишь любого заводчанина — он говорит Сормово, подразумевая именно Жаркова. Потому что роль этого человека в истории сормовского завода трудно переоценить: она признана и друзьями, и недругами. Авторитет его и для тех и для других бесспорен.
Таков наш Сергеич, один из последних «красных директоров», управленцев старой школы. Тех, кто привык защищать интересы своего предприятия, коллектива и страны до последнего вздоха, не думая о том, как это может отразиться на его собственной судьбе. Представьте, насколько сильнее была бы наша Россия, если бы таких Жарковых было побольше в начальственных кабинетах.
