О роли профсоюзов в разрешении непростых проблем во взаимоотношениях между работниками и работодателями и о грядущей третьей, осенней волне сокращений на предприятиях рассказал «Труду» глава Федерации независимых профсоюзов России Михаил Шмаков в эксклюзивном интервью прямо накануне своего
— Кризису в нашей стране почти год. Как этот период, на ваш взгляд, пережила страна с точки зрения трудовых отношений? Как справилась с этим годом власть, работодатели, наемные работники, профсоюзы?
— Я бы уточнил: год официальному объявлению кризиса. Хочу, кстати, напомнить, что ровно год назад, в сентябре, мы предлагали рассматривать эту проблему в рамках трехсторонней комиссии. Но тогда нам сказали, что кризиса нет — у нас оплот стабильности. К ноябрю, как бы ни был оплот крепок, пришлось признать кризис. Сразу скажу, что поведенческая модель государства, а прежде всего правительства, была абсолютно верной и выгодно отличалась от поведения властей во время кризиса 1998 года. Предложения профсоюзов не принимались в штыки. Правительство выразило заинтересованность, и именно трехстороннее сотрудничество — властей, профсоюзов и работодателей — привело к созданию реальных антикризисных программ. Как известно, в конце прошлого года такая программа была принята на федеральном уровне. Практически все предложения
Было принято наше предложение о мониторинге ситуаций на кризисных предприятиях страны. И это было, пожалуй, самой действенной мерой: сегодня под нашим пристальным вниманием находится более 6 тысяч предприятий. Минздравсоцразвития мониторит 40–50 тысяч предприятий. Работодатели также ведут свой мониторинг. Еженедельно эти данные сверяются, проходит заседание комиссии.
Кроме того, после внесения изменений в бюджет 2009 года были предусмотрены специальные средства в размере 42,7 миллиарда рублей на поддержание рынка труда.
И поэтому могу сказать, что первый год кризиса мы пережили с относительно небольшими потерями.
Что касается нынешней ситуации, то мы уже имеем дело с затяжным кризисом. Даже небольшое оживление в последние недели на мировых рынках и некоторые позитивные тенденции на российском не обещают очень быстрого восстановления. И поэтому, по нашим оценкам, как минимум ещё год придется жить в кризисном режиме. Тем более что за этот год накопились нерешенные проблемы, которые могут привести к увеличению безработицы в начале осени. Это связано с тем, что реального доступного финансирования и кредитования предприятий на сегодняшний день не существует. Под 20% годовых кредиты могут брать только самоубийцы или люди, чьи предприятия даже не планируют их отдавать.
— Вы рисуете очень благостную картину в отношениях между собой, властью и работодателями. А как же профсоюзная борьба?
— Все то, что у всех на устах: это и «Русский вольфрам», и Пикалево. Собственно, усилиями
В Пикалево профсоюзная организация все время
— В этом и проблема. В Пикалево произошло вполне знаковое событие. Помимо прочего это знак того, что система не работает.
— В кризис та классическая рыночная система, которую нам пропагандировали либеральные экономисты, не будет работать. Она уже не работает ни в одной стране. Я присутствовал на заседании антикризисной комиссии Шувалова. Именно она сейчас и определяет, какие законы и подзаконные акты не работают, что надо срочно менять либо перерабатывать. Даже внутри комиссии есть люди, которые говорят: это не согласуется с законами свободного рынка. Свободный рынок — это бред. Когда я говорю о ручном управлении, то не говорю, что это плохо. Я говорю о том, что, конечно, необходимо было бы сформировать систему, работающую автоматически и предотвращающую кризисы. Но пока этого не придумали, и никто пока не получил за это Нобелевскую премию.
Что же касается благостности… Благостности никакой нет, но есть понимание общей ответственности. Мы не выйдем из кризиса никогда, если в такой тяжелый период начнем воевать друг с другом. Сейчас надо переломить тенденцию спада, начать подниматься. Но как только начнется подъем, я уверен, отношения работников и работодателей обострятся по одной простой причине: все хотят сами подниматься и увеличивать прибыли, а вот трудовые отношения оставить старые. И сейчас нет никакой благостности — есть постоянная борьба с работодателями за это. Но в эпоху кризиса главное — сохранить рабочие места.
— Есть такое радикальное мнение, что про профсоюзы вспомнили, когда грянул кризис. Вы сами говорите: входите в комиссии, встречаетесь с премьерами. А когда ситуация более или менее «сытая», профсоюзы существуют как атрибут. Не обидно ли такое слышать?
— СМИ с большим удовольствием сообщат о том, что человек укусил собаку, а не собака укусила человека. Ведь когда кусается собака — это стандартная ситуация. И когда профсоюзы в обычной жизни делают свое дело, воюют с работодателями, выдвигают требования к правительству
— Вы доверяете официальным цифрам по безработице?
— Доверяем. Кроме того, у нас есть свой мониторинг, который говорит о том, что в начале осени мы можем столкнуться с увеличением безработицы на 400 тысяч человек, причем официально зарегистрированных. Это, естественно, потянет за собой и общее количество безработных, подсчитанных по методике Международной организации труда. И это тревожная тенденция. Это значит, что общая цифра будет за 3 миллиона. И в целом по стране это составит 10% трудоспособного населения. Сейчас — 9,5%.
— Не могли бы вы сориентировать по географии и по секторам экономики.
— Прежде всего пострадает машиностроение. Ну и все другие сектора. Потому что сокращение рабочих мест и снижение доходов населения ведут к снижению покупательной способности и, соответственно, к сворачиванию деятельности всех сервисных предприятий или организаций. Поэтому, с нашей точки зрения, надо сменить цели в экономической политике государства. Не гоняться за снижением инфляции, но насыщать экономику горячими деньгами. Да, они будут горячими, но ещё никто не доказал, что они будут приводить к мультипликативному эффекту в области роста инфляции, а то, что они будут приводить к этому самому мультипликативному эффекту в области раскрутки экономики, абсолютно точно.
-То есть вы бы провозгласили борьбу не с инфляцией, а с безработицей?
— Да. С безработицей и обнищанием населения. В качестве задачи, наверное, надо оставить сохранение доходов населения на докризисном уровне. А главный инвестор у нас все равно человек, внутреннее потребление.
— Михаил Викторович, не могли бы вы нарисовать карту горячих точек в смысле рынка труда? Весной этого года у нас был опубликован материал с этой картой: там было и Пикалево, и Байкальский ЦБК, и «Русский вольфрам», и Магнитогорский комбинат. Но наверняка появились другие предприятия, где ситуация не то что критическая, но горячая.
— Самое проблемное предприятие — это ГАЗ, о котором никто не пишет, но на ГАЗе ничего не выпускают ввиду той политики собственников, которую они вели последнее время. Так что ГАЗ умирает, в отличие от ВАЗа.
На самом деле на «АвтоВАЗе» ситуация тяжелая, но сегодняшние действия менеджмента достаточно грамотные. Это
Есть комплекс заводов авиационного профиля в Самаре, где двигателестроение. Там тяжелая ситуация, мы можем потерять это высокотехнологичное предприятие и высококвалифицированные кадры. У нас наиболее насыщенный промышленный потенциал в Приволжском, Уральском,
— И
— Я не вижу объективных источников для большого оптимизма. Я вижу, что число плохих должников растет, а экспорт и импорт падают.
Наша экономика уже достаточно глубоко встроена в экономику мировую, в которой мы, к сожалению, не имеем лидирующих позиций. Как только заработает, а это уже происходит, экономика Европы и США, тут же будут востребованы те самые сырьевые ресурсы, которые являются основой нашего экспорта. Более того, цены на нефть — я постучу по дереву — в последнее время, слава богу, растут, а не падают. Нельзя допустить, чтобы вновь омертвляли даже дополнительные расходы в бюджет в
— Есть такая тенденция (люди об этом говорят, с одной стороны, как об опасности, а с другой — как о спасении) — национализация многих предприятий, переход их от жирных котов в государственные руки. Роль государства в экономике объективно становится больше. Какие опасности этот путь в себе несет с точки зрения трудовых отношений?
— Во всем должно быть чувство меры. Прежде чем серьезно говорить о национализации — хотя об этом необходимо говорить, это надо обсуждать и не нужно этого бояться и сторониться как абсолютного зла, — следует принять соответствующий закон. Его не существует. Национализация — это что? Пришел чиновник с погонами или без и сказал: «Я думаю, что это надо прибрать к рукам государства» — и прибрал? Должны быть правила, основанные на законах, критериях, последствиях. Кризис показал, что надо серьезно дорабатывать, причем достаточно быстро, законодательную базу.
— Какой совет вы бы дали читателям нашей газеты по существованию в развивающемся кризисе? Как пережить эти непростые времена?
—
Если есть возможность, получите
Михаил Шмаков
Родился 12 августа 1949 года в Москве.
В 1972 году окончил МВТУ имени
С 1986 года — на профсоюзной работе: избирался председателем Московского горкома профсоюза рабочих оборонной промышленности, был председателем МГСПС. В 1990 году — председатель Московской федерации профсоюзов. В 1993 году избран председателем Федерации независимых профсоюзов России (ФНПР). Трижды переизбран.
Три совета Михаила Шмакова
1. Повышать свою квалификацию
2. Осваивать другие специальности
3. Вступать в профсоюзы