Без песен Аллы Пугачевой Россию не представить. Но сама Примадонна, превратившись из «женщины, которая поет» в «женщину, которая больше не поет», для нынешней публики скорее персонаж светский — куда более обсуждаемы ее отношения с молодым супругом Максимом Галкиным или неожиданная дружба с моложавым миллиардером и порывистым политиком Михаилом Прохоровым, чем ее творчество. А ведь за плечами — огромная жизнь, о некоторых страницах которой мы решили сегодня, накануне дня рождения певицы, напомнить. Это эпизоды, как правило, совсем не публичные, однако и в них самобытная натура Аллы Борисовны проявилась очень ярко.

Эпизод первый

Арлекино

Осень 1975-го. Молодая артистка, которую и в Москве-то не очень хорошо знали, возвращается в столицу с международного фестиваля «Золотой Орфей», чтобы раз и навсегда стать кумиром народа. В этой, тогда еще скромной, 25-летней женщине вдруг забили фонтаны многих талантов, зазвучали мелодии и волны таких настроений, каким невозможно не покориться. После периферийных филармоний и случайных работ она вдруг оказалась под софитами славы.

Тогда Алла была само обаяние и сдержанное дружелюбие. Я был один из первых журналистов, кто писал о ней и делал первые фотографии. Гляньте на снимки осени 75-го — и вы увидите неподражаемую Аллу: тонкую, мягкую и стильную актрису.

Первые снимки были сделаны в небольшой квартире ее родителей в московском районе Вешняки, где Алла жила в год своего первого триумфа. Алла фонтанировала энергией, пела, искала новые пути. Успевала при этом рисовать, писать стихи, заниматься крошечной Кристиной… Я много раз приезжал к ней домой. Когда снимал Аллу на балконе с «Золотым Орфеем», она казалась мне женщиной, поймавшей свою жар-птицу и не желающей выпускать ее из рук. Она позировала с видимым удовольствием, хотя на самом деле никакого позирования не было, она просто играла себя.

Однажды утром, приехав к ним, я увидел Аллу сразу после сна, без косметики. Дурачась, мы тут же «восполнили пробел», разрисовав лицо под Арлекино… Этот снимок перед вами (на обложке этого номера).

Однажды я придумал «пересказать» в 24 фотографиях всю песню «Арлекино», и мы сделали это с Аллой на одной из столичных сцен. Эти снимки никогда не публиковались в советской прессе, лишь несколько фотографий были сразу же, в 1975-м, опубликованы АПН в их зарубежных журналах…

Альфред Тульчинский, журналист

Эпизод второй

Мать твоя

Мама много гастролировала, и я росла на руках у бабушки. Может, поэтому у меня нет привычки советоваться с ней по малейшему поводу. Маму лишний раз нагружать негуманно, у нее и так много забот. Ну, а если без совета никак — тогда к ней!

Когда меня пригласили сняться в комедии «Любовь-морковь», я посоветовалась с мамой, стоит ли влезать в эту историю. Но это не был совет в Филях. Просто поговорили, посмеялись, вспомнили семейную историю. Когда все ждали мальчика, даже имя Стасик придумали, а родилась я. И вот когда в фильме нам с Гошей Куценко предложили поменяться телами, я стала Стасиком…

После премьеры мне нужно было срочно улетать, и я, поцеловав маму, убежала. А вскоре получила эсэмэску: «Умница! Горжусь! Мать твоя!» В ее стиле. Зато теперь режиссер фильма Саша Стриженов на упреки, что, мол, не то снял, отвечает критикам: «Ну не знаю — Кристининой маме понравилось!»

Кристина Орбакайте, певица, актриса, дочь

Эпизод третий

Экстрасенс

Весной 1983-го я, собираясь на интервью с тогда уже знаменитой Аллой Пугачевой, решил: пусть самые разные люди придумают ей вопросы. Звоню Герою Соцтруда бригадиру с объединения «Скороход» Тамаре Титовой.

— Мы тут обсуждали с девчатами в обед концерт «В рабочий полдень», — отвечает героиня. — Там Валечка Толкунова пела так хорошо, душевно. Ну мы и говорим: «Она такая же, как мы». О Пугачевой такого не скажу. Очень уж много про себя мнит, про свою личную жизнь поет, а она так далека от нашей. Вот Валечку я в своем пошивочном цехе представляю, Аллочку — нет. Спросите ее: почему?

С такими вот вопросами пришел в люкс-апартаменты гостиницы «Европа».

— Налейте корреспонденту Садчикову! — предложила Хозяйка (так Аллу уже тогда называли среди своих) властным тоном. Пока наливают, читает вопрос из пошивочного цеха.

— И что тут сказать! Бабоньки, ну неужто вы такие дуры? Неужто у вас в жизни все так приглажено, как в нынешних эстрадных песнях? Да никогда не поверю!

Пугачева отвечала, меняя тон — от шутливого до серьезного: Эти неожиданные повороты в настроении, мгновенные, неуловимые — ее фирменный стиль. Вот что она сказала про фанатов, дежуривших на площади Искусств под окнами ее люкса:

— Они вообще знают, что жизнь коротка? Пусть думают об этом, когда стоят сутками у подъезда… Но меньше всего хочу осуждать кого то: возможно, прежде чем найти место под солнцем, им нужно найти свое место в тени…

И в последующие встречи довелось слышать от Аллы массу интересного. Например, про «шубку как у Тины Тернер».

— Я увидела эту шубу в Цюрихе. Глянула на витрину и поняла: хочу! Бросила взгляд на цену — вроде, подходящая. Продавец вдруг спрашивает: «Вы случайно не певица?» — «Случайно да!» — «А у нас такую же Тина Тернер не так давно заказала!» Когда мне выписали чек, выяснилось, что я ошиблась на один нуль и шубка съела все, что у меня на кредитной карточке было. Но отказаться от вещи после признания, что я певица? После Тины? Да никогда!

Пугачева обладает даром: может не глядя на карту определить цвет ее масти.

— Как вы это делаете, Алла Борисовна?

— Все спрашивают. А для меня это так естественно. Как ноты — не спутаешь же ми и до.

— А определить, бубны или черви, сможете?

— Ну нет! Если б я это могла, тогда бы я тут не сидела. Из казино бы не вылезала.

Давным-давно, когда только появились в наших краях экстрасенсы, джазовый пианист Леонид Чижик уговорил Аллу посетить одного такого уникума.

И потащил Аллу через всю Москву на окраину, где в «хрущобе» жил и врачевал уникум. Тот, обомлев от того, какая знаменитая гостья его посетила, извлек на свет медвежий клык и принялся вызывать с его помощью вещие видения. И тут Алла вскричала:

— Вижу!

— Что?!

— Бутылку коньяка. Три звездочки.

— Где?

— В серванте.

Экстрасенс открыл шкаф — и точно: коньячок! На обратном пути Пугачева смеялась от души:

— Догадаться про коньяк было очень просто. Праздник, 23 Февраля, самое время припасти бутылочку. Стенки эти я наизусть знаю. А обстановка в квартире подсказала: дороже трех звездочек здесь вряд ли что-то может стоять. Вот и все чудеса!

Михаил Садчиков, журналист

Эпизод четвертый

Королевское самообладание

Середина 1990-х, прямой эфир с Пугачевой. Помню, меня удивил вопрос некоей зрительницы: «Что вы думаете о певце Филиппе Киркорове?» Алла, едва заметно напрягшись, ответила: «Считаю, хороший певец». И перешла к следующей теме. А через несколько дней мы все узнали новость: Алла и Филипп теперь вместе. Я подошла к Орбакайте: «Это правда?» Кристина отвечает: «Не поверишь, сама только что услышала. Ну, ты же знаешь маму, от нее можно ожидать всякого…»

Вскоре мы оказались в Ялте на фестивале. Филипп увидел меня, потащил за руку: «К Алле, к Алле». Привел в какую-то комнату, где у Аллы Борисовны, видимо, заканчивалась встреча с деловыми партнерами. Стол с фруктами, диван. Алла усадила меня, гости раскланялись и ушли — и тут нас с ней заперли! Видимо, служительница решила, что ушли все. Мы стали стучать в дверь, но нас не услышали. Признаюсь, я занервничала — а вдруг эта бабуля ушла с ключом до утра? Но еще больше меня поразила реакция Пугачевой. Вернее, ее полное спокойствие. Увидела, что я сама не своя, подливает мне шампанского: «Тебе плохо, что ли? Нет? Ну и сиди». И начала какие-то разговоры про жизнь. Я постепенно успокоилась. А через полчаса про нас все же вспомнили и открыли. Это был урок поистине королевского самообладания, который я запомнила на всю жизнь.

Ольга Воробьева, тележурналист

Эпизод пятый

Диета

Я всегда весила 54 килограмма, но после перенесенной операции мне прописали гормональные средства, и через полгода мой вес достиг 72 кг. Мне нужно было срочно похудеть, но это оказалось очень сложно. Помогла Алла Борисовна. Мы с ней уехали в одно замечательное место в горах и поселились там вдвоем. Она много ходила и заставляла меня ходить с ней. Мы ели только мед и запивали его водой. Если она разрешала мне съесть маленький кусочек сыра, это было счастье. Правда, когда Алла Борисовна засыпала, я в соседней комнате тайком съедала шоколадку, которую прятала под подушкой. Это бы самый веселый период моей жизни…

Лолита Милявская, певица

Эпизод шестой

Ледяной дом

Расскажу, как проходили наши праздники. Мы — молодые, неимущие, влюбленные — решили жить вместе, и Алла пригласила меня в свою квартиру в Вешняках. Сама она там уже не жила, а пустила туда музыкантов «Веселых ребят». Поэтому порядка там, мягко говоря, не было. Был канун католического Рождества, 24 декабря 1976 года. Алла ушла на кухню готовить курицу, а я остался в комнате, где не было ничего, кроме матраса на полу, картонного ящика и мусора в обилии. Мусор я убрал, а в ящике оказалась елочная мишура. Была и елочка, я ее поставил на ящик, а из мишурных украшений выложил на полу дорожку, вдоль которой зажег свечи. Алла появляется в двери с подносом и чуть не падает. А я говорю: такой сверкающий у тебя будет путь жизни. Ровно год спустя, 24 декабря 1977 года, мы решили пожениться…

Подходил новый, 1979-й год. Где его встречать? Дачи у нас ни у кого не было, вдруг кто-то из знакомых говорит: хоккейную команду «Химик» отпустили на каникулы к семьям, их база в Воскресенске стоит пустая. Мы взяли друзей, шашлыки, выпивку и поехали туда большой толпой. Я взял с собой гриль «Гурман» — такой шедевр советской бытовой техники, огромная машина, которую Кристина называла «телевизором для утки» и очень любила смотреть, как птица там, за стеклом, красиво крутится и поджаривается. Но мы совершенно не могли предположить, что именно в эту ночь ударит мороз в 42 градуса. На базе «Химика» полопались все трубы, и деревянный дом превратился в ледяной. Спать мы легли в дубленках и шапках, я к тому же включил гриль «Гурман» — единственный прибор, который был способен хоть как-то обогреть. Он нас с Аллой и спас: все в ту ночь заболели, кроме нас, потому что он стоял в нашей комнате.

День ее рождения в апреле 1980-го мы праздновали в ресторане «Белград-2». И вот какой-то привратник отчего-то не хотел Аллу и всю ее компанию туда пускать. Бывает так: популярный артист у большинства вызывает огромную любовь, но у некоторых выродков — такую же ненависть. Я уладил недоразумение, заплатил кому надо. Празднуем, вдруг подбегает Кристина: «Мне дяденька руку вывернул». Я встаю и вижу этого самого типа. Спрашиваю, что случилось? Он говорит: «Ваш ребенок пошел танцевать в общий зал». Я возмутился: «Ну и что, ты из-за этого девочке руку вывернул?!» И добавил пару крепких слов. Он взвился: «Как вы смеете так разговаривать с сотрудником КГБ!» А я в ответ: «Таких сотрудников нужно вешать на деревьях…» Эта легкомысленная фраза имела далекие последствия: меня уволили с Мосфильма… Правда, потом я написал письмо Андропову, и там разобрались, меня восстановили на работе. Алла тот скандал прокомментировала так: «Сам виноват, антисоветчик, на каждом углу рассказываешь анекдоты про Брежнева...» А я действительно придумал анекдот, вернее, переделал уже существовавший. Тогда после фильма «Мертвый сезон» пользовался огромной популярностью актер Донатас Банионис, и люди шутили, что через полвека на уроках истории в школах будут говорить: Брежнев — это мелкий политический деятель эпохи Баниониса. Я вместо Баниониса подставил имя Аллы Пугачевой, и этот анекдот до сих пор помнят именно в таком виде.

Александр Стефанович, кинорежиссер, второй муж

Эпизод седьмой

Звонок в полшестого утра

Этой истории несколько дней. Началась она со звонка в полшестого утра. Сами понимаете, от таких пробуждений ничего хорошего не ждешь. Так и есть: плачущий голос, отдаленно знакомый. Да это же Элка, далекая однокурсница по Иркутскому университету, уже лет 20 как уехавшая в Германию! Что случилось, кого оплакиваем? «Всю ночь сижу, слушаю Аллу и реву, реву… Вот, помнишь?» — из трубки, из неметчины доносится: «Три счастливых дня, три больших огня, три больших огня на берегу…» Вежливо дослушиваю и интересуюсь, в честь чего гуляем. В ответ горестный всхлип: «Ты что, не знаешь? Пугачевой больше нет…»

Сердце екает. Да, это горе — настоящее, большое, личное. Как пишут (и, оказывается, справедливо), в такие минуты перед глазами проносится жизнь. Даже странно, как много связано в ней с теми песнями. Прежде чем вызвать из YouTube песенных духов, лезу на новостные сайты. Там о смерти Пугачевой ни слова. Мечусь, звоню сонным коллегам. В общем, пол-Москвы восстало из сна, прежде чем выяснилось: Элка, роясь в ночном интернете, наткнулась на какую-то старую, давно опровергнутую утку и сразу же впала в прострацию.

Выяснили, попрощались. А через несколько часов моя немецкая подруга снова звонит: «Веришь, сижу, слушаю Аллу — и опять реву… От радости».

Владимир Санин, человек с сибирскими корнями