Месяцем ранее Верховный суд предложил частично декриминализировать целый пакет экономических преступлений
Госдума в среду, 10 марта приняла в первом чтении законопроект об освобождении от ответственности российских чиновников за коррупционные преступления, которые, выражаясь словами этого документа, «были совершены по не зависящим от чиновника» обстоятельствам.
«Физическое лицо освобождается от ответственности, если несоблюдение ограничений и запретов признается следствием не зависящих от него обстоятельств», - говорится в тексте законопроекта.
Документ дает должностному лицу два месяца на добровольное исправление ущерба, причиненного его действиями. По замыслу составителей закона, дела о «нечаянной коррупции» должны рассматриваться не следственными органами, а разбираться специальной комиссией.
Под действие нового закона должны попасть муниципальные и государственные служащие, депутаты всех уровней, а также сенаторы, судьи и прокуроры.
При этом председатель думского комитета Госдумы по безопасности и противодействию коррупции Василий Пискарев заявил, что новый закон якобы не «никак не смягчает наказание и не освобождает от уголовного преследования за коррупционные преступления или иные корыстные злоупотребления чиновников всех уровней». По его словам, действие документа будет касаться только экстраординарных ситуаций, – таких, как стихийные бедствия, пожары, эпидемии, забастовки, военные действия, теракты, – и только таких действий, что являются формальными нарушениями антикоррупционных норм.
Обозреватели отметили, что подобную интерпретацию действительно было бы легко принять, если бы речь шла о неком внезапном порыве российских законодателей. Однако на самом деле закон готовился довольно долго, с привлечением специалистов Минтруда, Следственного комитета, Генпрокуратуры и ряда других ведомств, некоторые из которых успели дать по этому поводу свои пояснения. В частности, на сайте Минюста говорилось, что если при проведении проверки были «установлены обстоятельства, свидетельствующие об отсутствии вины, то действие лица не может быть квалифицировано как коррупционное правонарушение».
Ранее специалисты отмечали, что Россия имеет очень своеобразный институциональный дизайн в плане того, что касается борьбы с коррупцией. Например, в нашей стране отсутствует спецслужба, которая целенаправленно боролась бы с коррупцией и должностными преступлениями в верхних эшелонах власти. Эти задачи «размазаны» по нескольким ведомствам: ФСБ, МВД, прокуратуре, Следственному комитету и Счетной палате. В результате ответственность за провалы в борьбе с этим злом также оказывается «размазана» практически по бесконечному числу должностных лиц.
Кроме того, РФ весьма своеобразно присоединилась к Конвенции ООН по борьбе с коррупцией (UNCAC). В процессе имплементации (реализации ее норм в российском правовом поле) Москва отказалась ратифицировать и выполнять 20-ю статью («Незаконное обогащение»), а также 26-ю («Ответственность юридических лиц»), 54-ю («Механизмы изъятия имущества посредством международного сотрудничества в деле конфискации») и 57-ю статьи («Возвращение активов и распоряжение ими»). Свое нежелание признавать данные нормы российская сторона обосновала тем, что все необходимые правовые механизмы якобы уже имеются в национальном законодательстве.
Можно вспомнить и методичку по заполнению госслужащими налоговых деклараций от 2018 года. Документ, составленный Министерством труда по согласованию с Администрацией президента и Генпрокуратурой, и разрабатывавшийся на фоне активно муссировавшихся предложений о полном запрете цифровых суррогатов и введении уголовной ответственности для граждан за владение криптовалютами, – разрешал чиновникам… не декларировать эти самые криптовалюты. На момент публикации методички стоимость одного биткоина составляла 13 тысяч долларов.
Наконец, в феврале текущего года Верховный суд внес на рассмотрение Госдумы законопроект о реформе уголовного законодательства и введении такого понятия, как «уголовный проступок». К таковым предложено относить формальные нарушения закона, которые в тоже время не являются достаточно тяжкими для того, чтобы за них стоило лишать свободы. Согласно предложению ВС, таковыми должны быть признаны: незаконное предпринимательство, легализация и отмывание преступных доходов, незаконная банковская деятельность, злоупотребления при выпуске ценных бумаг, преднамеренные и фиктивные банкротства, незаконный оборот полудрагоценных и драгоценных камней, драгметаллов и ряд других аналогичных правонарушений.
В «докрымский» период российской истории общий объем рынка коррупционных услуг (взяток и откатов) в стране оценивался в 300 млрд долларов. В последующие годы из-за валютных колебаний его формальный объем менялся в широких пределах; однако «в натуральном выражении» – вряд ли претерпел сильные изменения.
С 2015-го по начало 2019 года прямой ущерб от коррупционных преступлений в РФ составил 148 миллиардов рублей. При этом российские граждане держат за пределами страны свыше триллиона долларов, и благодаря отказу Москвы ратифицировать 54-ю и 57-ю статьи UNCAC возвращение этих капиталов в страну невозможно даже теоретически.