"СПЕЦПРЕДСТАВЛЕНИЕ" В КРЕМЛЕ

Главная Жизнь 01:01 06 Января 2000 201

Главный герой одного из послевоенных фильмов Федя противился всему, что ему предстояло делать, в том числе и женитьбе. Когда же ему говорили - "Надо, Федя, надо!" - он тотчас подчинялся. Эта фраза стала ходовой, "фольклорной", и если кто-то чему-то сопрот

Аркадьев Лев

Напечатать

Мое новогоднее воспоминание связано именно с Федей - не с "символическим", а с настоящим, живым, который здравствует и поныне, более того - всемирно знаменит. Держу пари, что не отгадаете - готов (по примеру бывшего нашего президента) на рельсы лечь. Но умерьте любопытство: о Феде, -так сказать, "на десерт". А начну с необходимой предыстории.
Итак, первое января 1964 года. Утро. У входа в Большой Кремлевский дворец я горделиво "достаю из широких штанин" пропуск с фотографией и круглой печатью кремлевской комендатуры и протягиваю офицеру на вахте. Но стоящий рядом с офицером человек в штатском жестом показывает, что пропуск не нужен: "Пожалуйста, проходите, Лев Аркадьевич. С Новым годом вас!" Я ошеломлен: этого человека я видел впервые, завсегдатаем здесь отнюдь не был. "Как вы меня узнали?" -наивно вопрошаю. Он улыбается: "Вычислил". Вот это служба - всевидящие глаза, всеслышащие уши!..
Месяца за два до этого я уже побывал здесь. Тогда мы с моим провожатым обошли многие залы и палаты. В Георгиевском зале задержались. "Вот здесь, - указал мой "гид", - можно сделать помост для сцены. Рядом дверь - очень удобно. Согласны?"
Читатель, наверное, недоумевает - как и по какому поводу я оказался в столь элитном месте. Пора, наверное, объяснить, зачем понадобилась "экскурсия" по Кремлевскому дворцу и почему мое мнение в данном случае было решающим. Дело в том, что я был автором сценария той кремлевской елки. Как это случилось, расскажу после, а пока вернемся в Большой Кремлевский.
Грановитая палата - еще одно место для нашего новогоднего представления - поразила меня своей роскошью. И как-то сама собой всплыла в памяти связанная с ней забавная история, рассказанная мне ее участником, можно даже сказать, главным ее действующим лицом - Леонидом Осиповичем Утесовым.
...По указанию Сталина он со своим оркестром был приглашен в эту самую палату на ужин в честь чкаловского экипажа. Но Утесов не был бы Утесовым, если бы появился просто так, без "хохмы" - даже в таком месте. "По три становись!" - скомандовал он своим ребятам у входа в Большой Кремлевский дворец. Так, строем, оглашая древние кремлевские своды песней, которая "строить и жить помогает", они поднялись по широкой триумфальной лестнице в Грановитую палату, где их, представьте себе, стоя приветствовали не только гости-чкаловцы, но и хозяева - члены Политбюро. А потом "сам" попросил Леонида Осиповича спеть - что бы вы думали? - блатную песню "С одесского кичмана". Между тем песню эту Утесову незадолго до того категорически запретил исполнять главный чин по культуре. Утесов замешкался. "Спойтэ, - повторил вождь. - Нэ бойтэсь товарища Сталина". Утесов спел дважды. Потом, по просьбе Иосифа Виссарионовича, и в третий раз. А вождь тихонько, но с явным удовольствием подпевал: "...С одесского кичмана сбежали два уркана...", - видимо, вспоминая что-то свое, далекое...
Но самое интересное впереди - об этом Леонид Осипович вспоминал с особым смаком. Через несколько дней на Неглинной улице встретил он того самого чина по культуре.
- Ну, с "Одесским кичманом" завязал? - строго спросил тот.
- Развязал, - сказал Утесов.
- Я же запретил!
- А мне разрешили.
- Кто мог разрешить, кроме меня?!
- Сталин.
Чин онемел.
- Ш-ш-шу-тишшь?
- А вы спросите у Иосифа Виссарионовича - позвоните ему, - парировал Утесов и удалился, оставив своего шефа в полуобморочном состоянии...
Но не буду больше отвлекаться от своего рассказа.
... "Гид" привел меня в фойе зала заседаний Верховного Совета СССР. Показал, где предполагается устроить еще одну сцену для новогодних представлений. "Согласны? Ну что, застолбили?" Я согласился, сказав себе: "Надо, Федя, надо!"
Вас наверняка интересует, как я попал в эту переделку. В те годы я в основном писал для эстрады. Платили так мало, что я готов был писать хоть пожарные инструкции в стихах. И вот однажды мне позвонили актеры, для которых я сделал пару интермедий, и сказали, что со мной сейчас будет говорить их режиссер. Так я познакомился заочно с Натальей Ильиничной Сац.
Это была уникальная женщина. Основательница первых послереволюционных детских театров, она провела годы в ГУЛАГе и была одно время вынуждена пробавляться постановками эстрадных номеров для малоодаренных актеров. Уже тогда она бредила первым в мире детским музыкальным театром, где можно будет работать в любых жанрах, вплоть до балета и оперы. Она даже название ему придумала - "Синяя птица" в память об отце - Илье Саце, написавшем прекрасную музыку для мхатовской "Синей птицы". Сильный "мужской" характер помогал ей превращать свои мечты в реальность. Позже, когда мы лучше узнали друг друга, я понял, что трудный, жесткий характер Натальи Ильиничны сформировала суровая жизнь - она не только намучилась в долгой ссылке, но и пережила страшную трагедию: ее мужа - министра торговли - в тридцать седьмом расстреляли по навету Кагановича. Кстати, через годы судьба уготовила ей еще одно испытание: Лазарь Каганович стал ее соседом по лестничной площадке. "Представьте себе, каково мне встречать чуть ли не ежедневно моего злейшего врага, - кипела она. И со свойственным ей темпераментом добавляла: - Не-на-вижу!"
Но наше сближение произошло позже. А тогда я был еще с ней не знаком, и когда мне сказали, что со мной хочет поговорить Наталья Ильинична, я даже растерялся: о чем пойдет разговор? Но она, как всегда, сразу взяла быка за рога.
- Говорят, вы работаете для Райкина, Мирова и Новицкого? Очень хорошо. Предлагаю вам написать сценарий новогоднего представления для кремлевской елки. Практически даже не один, а четыре сценария - встреча на триумфальной лестнице, Георгиевский зал, Грановитая палата и фойе зала Верховного Совета. Вы там, конечно, никогда не бывали?
- Но, Наталья Ильинична, - робко возразил я. - Я не только никогда не был в Кремле, но и никогда не писал сценариев для новогодних представлений. Более того, сам ни разу на них не бывал...
- Это же замечательно, - засмеялась она, - значит, напишете что-то свеженькое.. Ждите звонка из комендатуры Кремля - я договорюсь, вам все покажут. Я к вам пришлю замечательного режиссера...
И, не ожидая моего ответа, положила трубку.
На следующий день ко мне пришел режиссер Театра имени Моссовета лауреат Госпремии Александр Шапс. В то время я снимал комнату в коммунальной квартире, точнее, только полкомнаты - фанерная перегородка делила помещение надвое. Мы с женой и сыном ютились на одной половине, а на другой стояло огромное зубоврачебное кресло, хозяин которого находился временно в Арктике. И поскольку запрета заходить на его половину не было, я, чтобы не лишать семью обеденного стола да еще и места, где сын делал уроки, превратил зубоврачебное кресло в свой рабочий стол. Садился на подставку для ног, а место, куда усаживался пациент, было моим письменным столом. Ну скажите: где, в какой стране вы такое найдете? Могли ли предположить юные счастливцы, попавшие на новогодний бал в один из богатейших и красивейших дворцов мира, что их праздник зарождался в коммуналке, на старом зубоврачебном кресле!..
А надо вам сказать, елка, для которой я сочинял сценарий, была одной из первых в Большом Кремлевском дворце. К тому же посвящена она была сорокалетию пионерской организации. Так что ответственность - сами понимаете, какая. Но помимо тщеславия, свойственного молодости, меня грела надежда на то, что уж за эту-то работу мне щедро заплатят. Забегая вперед, скажу: заплатили мне действительно по-божески. Когда я пришел в Москонцерт за гонораром, женщина-главбух, сопоставив мое измученное лицо с кругленькой суммой в своем "гроссбухе", спела неожиданным басом: "Люди гибнут за металл..."
Сценарий был признан удачным, а Шапс сумел собрать великолепный актерский коллектив. Дедом Морозом был могучий Погоржельский, Снегурочкой - красавица Роза Макагонова, на роль Снеговика взяли лучшего актера ТЮЗа Володю Горелова. А музыку написал известный композитор Долуханян. По моей просьбе Шапс привлек к представлению и двух юных героинь моего фильма "Королевство кривых зеркал" сестер-близнецов Юкиных - Олю и Таню. В фильм, надо сказать, они попали чудом. Режиссер Александр Роу просмотрел тогда 365 пар близнецов и уже готов был остановиться на одной из них, когда в самый последний день у вахты студии имени Горького появилась бабушка с двумя внучками-близнецами. Роу, как только увидел их, тут же забыл об остальных. И, как показал фильм, не ошибся. И теперь в Грановитой палате детвора встречала их так же восторженно. Где они теперь - "близнята-фазанята?" Как сложилась их жизнь? Оля, Таня, откликнитесь, если прочитаете в "Труде" эти строки...
Елка получилась на славу, но, понятно, не без "идеологии". В моем архиве сохранился старый рабочий экземпляр сценария, из отрывка которого вам станет ясно, какую дань пришлось заплатить коммунистической обязаловке: "Пролог. Звучат фанфары. По триумфальной лестнице спускаются мужественные, прекрасные, убеленные сединами и овеянные славой: летчик, учительница (рукою Шапса добавлено: врач, академик), колхозница, геолог (добавлено: сталевар, железнодорожник, строитель)". Как говорится, "никто не забыт"... Все они, "всамделишные", спускались к пионерам шестьдесят четвертого года, которые их бурно приветствовали. Но если исключить эти обязательные советские штампы, елка получилась веселой, озорной, с сюрпризами.
Спасибо Наталье Ильиничне - с ее легкой руки я стал котироваться как специалист по таким масштабным представлениям на лучших площадках - в Колонном зале, в Центральном Дворце пионеров, в Театре эстрады, во Дворце культуры ЗИЛа. И хотя я все еще продолжал жить в коммуналке и писать на том же зубоврачебном кресле, но уже сумел заплатить первый взнос за кооперативную квартиру, где и сижу сейчас в своем личном кабинете за настоящим письменным столом.
А теперь мой рассказ подходит к своей кульминационной развязке. Одиннадцатого января состоялся наш последний новогодний спектакль. Мы попрощались и разошлись. И вдруг - экстренное сообщение: надо провести еще одно "спецпредставление". Зачем? Для кого? Пошли слухи, будто приедет какой-то Федя, для которого все надо собирать заново. К полудню прояснилось: "Федя" - это для конспирации. На самом же деле это не кто иной, как Фидель Кастро. Никита Сергеевич решил дать в его честь этот дополнительный новогодний елочный спектакль. И детишек велено было собрать тоже по "спецзаказу" - из самых лучших школ.
Вот это был праздник! Когда вожди вошли в Грановитую палату, ребята как раз отплясывали гопака и стали вовлекать высоких гостей в круг. Ну Никита Сергеевич особо не сопротивлялся - вспомнил, видно, сталинские ночные застолья и привычно пошел вприсядку. Стал уговаривать и Фиделя, но тот растерянно разводил руками - дескать, не умею. Но Никита Сергеевич не отступал, повторяя: "Надо, Федя, надо!" И десятки детских голосов неожиданно подхватили этот "рефрен". И Фидель сдался - вышел на середину круга и сплясал под украинского гопака свою родную румбу. Все ему хлопали в такт, не переставая подбадривать: "Надо, Федя, надо!" И вдруг сам он как закричит на всю Грановитую: "Надье, Федья, надье!"

Напечатать

Жизнь 00:04 / 04 Октября 2024 32667

Далеко от Москвы

Музейную экспозицию в Кронштадте пополнят весомые раритеты

Юрий Совцов, ведущий рубрики

Труд

П. Г. Жарков. Портрет Петра I. 1796 г. Фото: © Vadim Nekrasov, globallookpress.com

Предания старины глубокой порой лежат рядом с нами, но дотянуться до них очень непросто. Надо быть любопытным и настойчивым. К счастью, такие люди среди нас все еще есть, и их немало. Привет от Петра...