18 июня 1947 года. В здании на улице Дмитрия Донского (здесь и сейчас работают областные власти) идет заседание бюро Калининградского обкома ВКП(б). Присутствует высокий гость из Москвы (в стенограмме его фамилию переврали: «Тов. Касыгин А.Н.»).
Тот самый Алексей Косыгин, который через 17 лет возглавит советское правительство. Впрочем, он уже и тогда занимает немалую должность: зампред Совета министров. После недели работы московской комиссии пора подвести итоги. Но того, кто заварил всю эту кашу, второго секретаря обкома Петра Иванова, нет.
— Где Петр Андреевич? — тихо спрашивает один из членов бюро. Он еще не в курсе, какое ЧП случилось несколько часов назад:
Коренной питерец, он не рвался в функционеры. Окончив механический факультет Ленинградского института холодильной промышленности, работал на заводе «Электроаппарат». Но молодого специалиста, как тогда говорили, призвали на партийную работу. Вскоре он возглавил в городе на Неве Фрунзенский райком. Когда началась война, стал одним из организаторов партизанского движения в Ленинградской области. Был награжден орденами Красной Звезды и Отечественной войны. В
Очередные «Кубанские казаки»
Судя по тогдашней печати, славно жилось в ту пору на Калининградщине — не хуже, чем в фильме «Кубанские казаки». На деле же... Разруха — и никакой помощи от центра. Всем заправляли военные, которые относились к этой земле как к трофею. Все, что еще уцелело, вывозилось в другие районы СССР. А тут еще непривычно суровая для этих мест зима
Приехав, он попытался навести порядок. И сразу натолкнулся на противодействие. К тому же Иванова никак не утверждали первым секретарем обкома, он руководил областью, будучи вторым секретарем. Время шло, а он оставался в прежнем звании. Местные начальники в погонах сделали вывод: значит, мелкая сошка, временная фигура. А тем временем надвигалась беда — массовый голод.
Из районов в Калининград поступали тревожные сигналы: «В колхозах «Малый ярославец», имени Молотова, имени Кирова большинство семей совершенно не имеют продовольствия. Многие находятся в опухшем состоянии. Люди воруют из буртов кормовую свеклу, брюкву и картофель в совхозах. Отдельные заявляют: «Будем и дальше воровать, нас не пугает вооруженная охрана, мы хотим жить, а смерть голодная — хуже всякой смерти». Некоторые высказываются так: «Нас привезли на голодную смерть».
Сам переживший блокаду, Иванов знал, что такое голод. Но тогда была война, а сейчас-то мир! По чьему-то недогляду в центре пока не поставили свежеиспеченный субъект РСФСР на довольствие. Своих же резервов нет:
«Считаю необходимым доложить...»
Он бился, изыскивал крохи, писал в инстанции. Так, 22 мая
Но все эти послания где-то тихо оседали. И тогда Иванов решил написать: Сталину.
«Сложилась своеобразная экономическая и политическая обстановка, о которой считаю необходимым доложить» — и так далее. Сухо, по-деловому. Однако даже при таком стиле было понятно, насколько все худо на западном форпосте СССР. То письмо было жестом отчаяния. Но вождь терпеть не мог подобных вещей: настоящий большевик не разводит панику. Письмо было написано 28 мая
Прибыв, члены комиссии приступили к «ознакомлению с положением дел на месте». А над инициатором этого процесса, судя по всему, быстро сгущались тучи. Он не просто огорчил Сталина — после письма пошли волны по министерствам и ведомствам. Можно представить, сколько разом нажил себе недоброжелателей «калининградский стукач» в верхах.
Выстрел в ночи
Между тем уже шла негласная подготовка к «ленинградскому делу», в ходе которого под нож пустят партийную элиту города на Неве. А тут такой подарок: питерский выдвиженец заигрывает с немцами, допускает упаднические настроения... Тогдашний командующий расквартированной в Калининградской области
12 июня (комиссия Косыгина уже вовсю работала) второму секретарю диагностировали нервное переутомление с элементами психоза.
А утром собралось бюро обкома. В стенограмме заседания — ни слова о ночной трагедии. Вопрос об избрании нового руководителя области стоял чуть ли не последним. Все буднично, словно ничего не произошло. Кандидатура нового руководителя была согласована заранее (вот и думай, какое лечение ждало Иванова в столице).
Хоронить Петра Андреевича увезли в Ленинград. Населению о самоубийстве, разумеется, не сообщалось, новость обсуждали вполголоса. Люди его жалели — почувствовали, что Иванов хотел для них что-то сделать. Да он, собственно, и сделал. По итогам работы комиссии Косыгина область была включена в пятилетний план восстановления и развития народного хозяйства СССР. Конечно, это не означало манны небесной, но кризис остался позади. Мало-помалу что-то стало меняться к лучшему.
За это, получается, и отдал свою жизнь Петр Андреевич Иванов.
